Накрапывающий с утра дождь к обеду перешёл в полноценный ливень. Низкая облачность не оставляла шансов на победу ни одному солнечному лучу и замок погрузился в унылый полумрак, совершенно не соответствующий весеннему полдню. Ставни хлопали под порывами ветра, то и дело непроизвольно вынуждая оборачиваться на окно. Но дождь оставался простым весенним ливнем, смывавшим с улиц накопившуюся за зиму грязь.

Риенс раздраженно закатил глаза и отвернулся от унылой с его точки зрения картины.
Он ненавидел дождь.
Только теперь шпион ощутил, как слегка заостренные кончики пальцев металлических перчаток напряженно впиваются в сложенные на груди руки. Вздрогнул и разжал ладони, на несколько секунд задержав взгляд на выкованных из черненого железа перчатках. Массивные перчатки, доходившие до середины предплечий, откровенно не вписывались в облик мага и скорее подошли бы тяжело бронированному латнику, одновременно являясь и предметом гардероба, и достаточно мощным магическим артефактом. Что поделать, только выкованные из сплошного металла подвижные сегменты могли скрыть пустоту на месте потерянных почти пять лет назад пальцев, без проблем сохранить форму и, что гораздо важнее, вернуть почти полноценную функциональность искалеченных рук. Риенс всегда носил эти самые перчатки, иногда не снимая их даже во время сна, и искренне раздражался любым вопросам, связанным с нестандартным элементом экипировки.

Ведь ему хватало одного взгляда на то, что осталось от пальцев обеих рук, чтобы вернулся леденящий холод, впивавшийся в кожу, словно клыки неведомого хищника, заполнявший легкие, отнимавший возможность сделать даже крошечный глоток воздуха, стискивающий и выкручивающий мышцы и суставы. Чтобы вернулась жгучая боль, в оглушающем тумане которой скрывалась смерть.
Нет, Риенс терпеть не мог снимать эти перчатки и возвращаться к самому страшному из испытанных им чувств – абсолютной беспомощности.

- Вернулся отправленный на поиски отряд.
Шпион резко обернулся, заставив побеспокоившего его человека чуть дернуть головой в недоумении.
- Они ничего не нашли.
Заскрипел сжимаемый в кулаки зачарованный металл. Ещё одна неудача. Сколько их уже было, этих поисковых отрядов, сколько Кровавый Барон выбросил средств и усилий на поиски своих жены и дочери, к великому неудовольствию самого Риенса. Ну свалили и свалили, ну тоже мне беда. А вот, оказалось, беда.
- И ещё.
Риенс сердито вздохнул.
- Барон хочет вас видеть.

Шпион медленно спускался по лестнице, ведущей в главную залу, даже не особенно обдумывая слова, с помощью которых сообщит плохие новости. Их было уже столько, что Барон перестал злиться, с каждой дурной вестью всё больше погружаясь скорее в отчаяние, чем в ярость. Казалось, ещё немного и он уже наконец-то утратит последнюю надежду на благополучный исход поисков и перестанет парить мозги своими семейными проблемами.

Судя по голосам, в зале Барон был не один. Ну и Тьма с ним, и с его гостями. Но хватило всего одного взгляда в залу, одного вида мелькнувших пепельных волос и пронзительных изумрудных глаз, чтобы ледяной ужас буквально вынудил нильфгаардского шпиона метнуться назад, прижаться спиной к стене, задыхаясь от нахлынувшего холода. Воспоминания, от которых он бежал на протяжении всех этих лет, воспоминания, терзавшие его по ночам и от которых не спасали никакие перчатки, нахлынули с давно забытой силой. Руки предательски задрожали, сердце стучало в ушах, на лбу проступил холодный пот.
Да как такое, побери Тьма, вообще возможно?!
Нога неуверенно соскользнула со ступеньки, но равновесие чародей всё же удержал, наверное, только из чистого упрямства. Обхватил голову, зажмурился, напряженно скалясь. Только не хватало, чтобы кто-нибудь из людей Барона нашёл его вот так сползающего по стенке, задыхающегося от вроде бы беспричинного приступа всепоглощающей паники.

Лишь одному чувству удавалось вытеснить липкий страх. Злость. Риенс наконец-то открыл глаза, и, едва не расцарапав себе лицо собственными перчатками, медленно опустил руки. Тусклая искорка ярости разгоралась в душе шпиона, возвращая ясность зрения и возможность нормально дышать.
Поэтому в залу ворвался уже не испуганный до смерти человек, а весьма решительно настроенный чародей. Взмыленный и потрепанный, словно только что пробежал несколько километров, грудь часто вздымалась, волосы прилипли к взмокшему лицу, ноги плоховато гнулись, но в шальном взгляде сверкала неподдельная решительность.

На вопросы Риенс размениваться не стал, сразу взяв низкий старт и решив показать, кто здесь главный.
- Барон, какого лешего эта женщина…
Закончить фразу шпион не успел. Барон обернулся и выставил перед собой могучую руку, перехватывая всю летящую решительность в одно простое движение. Огромная пятерня уперлась в грудь, заставив Риенса остановиться. С тем же успехом неудавшийся чародей мог налечь на крепостную стену.
- Придержи своё тщедушное гузно, иначе на твоей ошпаренной морде появятся новые украшения.
Порой Барон позволял себе буквально запредельные вольности в отношении начальника охраны, не стесняясь делая акцент на слабых сторонах того и поминая то орясину, то оглоблю, то прочие нелестные вещи. Но когда дело дошло до чего-то там про обрубок, Риенс умудрился подпрыгнуть выше головы и устроить Барону бурный разнос, за что был награжден легкой оплеухой, ставшей точкой в возникшем споре. Легкой потому что то ли Барон понял, что всё же зашёл слишком далеко, то ли вполне справедливо боялся, что сильной отправит нильфгаардца кувырком через весь зал. В итоге, Барон замолчал, тяжело вздохнув, молчал и Риенс, потиравший наливавшийся на скуле синяк.

Поэтому шпион замолчал и сейчас, явно не желая испытывать терпение наместника, только злобно сверкал глазами, кусая бледные губы. Выждав несколько мгновений и убедившись, что новый участник беседы владеет собой, Барон продолжил:
- Эта девушка – моя гостья.
Риенс встрепенулся, словно мокрая курица, не веря собственным ушам.
- Но…
Внезапная догадка пронзила разум.
- Вы поэтому хотели меня видеть? - Голос предательски сорвался на хрип.

Отредактировано Rience (2020-02-01 04:21:51)

Да, его хотели видеть именно поэтому.
Барон медленно опускает руку, не отрывая от начальника охраны потяжелевшего взгляда. Впрочем, обитатели замка давно забыли, когда Филипп Стенгер, не такой уж в принципе и плохой человек, смотрел на кого-то без не покидавшей его глаза тяжести. И всё из-за его треклятых баб, будь они неладны.
Риенс часто, тяжело дышал, но всё наконец-то оторвал взгляд от своего непосредственного хозяина и как-то через силу, словно стремясь избежать этого жеста, косо посмотрел на стоявшую неподалеку девушку.

Она изменилась за прошедшие годы. Шпион запомнил Цириллу как ещё не совсем складного подростка, юную девчушку, ребенка. Лёгкую цель. По крайней мере, так он считал до самого последнего момента.
До того мига, когда льду озера Тарн Мира его «лёгкая цель», ребенок, не перерезал как беспомощных щенков лучших людей Стефана Скеллена и не изменил его мир буквально до неузнаваемости. На счету Риенса было много поражений, много неудач, но всегда находил тех, на кого можно без проблем сбросить вину, способы осуществить вторую попытку, третью. Только именно на том злополучном озере его ошибка имела необратимые последствия.

Именно тогда он проиграл. Без возможности оправдаться. Отступить. Позвать помощь. Один на один с неминуемым поражением.
Со смертью.
Лишь стечение обстоятельств помогло ему чудом, именно чудом пережить тот чудовищный день. Но вышел он из этой переделки ценой тяжелых травм, потерянного здоровья, ощутимо искалеченной гордости, лишившись своего покровителя и множества возможностей. Если бы он заявил, что смог полностью восстановиться за эти четыре года, то откровенно бы соврал. По правде говоря, бывший шпион немногое смог себе вернуть.

Цирилла же напротив за эти годы явно похорошела и теперь куда больше походила на крепкую, сильную женщину, а не ту мелкую выскочку, за которой Риенс гонялся по всему континенту. В отличие от него, девушке эти годы явно пошли на пользу. Что ещё больше выбивало бывшего шпиона из колеи.

Нет, действительно, нельзя ли кого-нибудь другого? Да он хоть сейчас подберет с десяток отменных молодцов и великолепных солдат, которые составят компанию девушке в её путешествии на болота. Вот они уж точно смогут и мечом помахать, и защитить, и чего там ещё от них может требоваться.
Ну почему он? Само собой он лучший, кто же ещё. А ещё лучшим полагается сидеть в замке и отдавать приказы, посылая тщательно выбранных и проверенных людей справляться с поставленными задачами.
Да, конечно же, он чародей, но разве это убедительный аргумент для того, чтобы выставлять его прочь, когда…

Что там «когда» уже было неважно. Кровавый Барон был непреклонен. И Риенс в упор не мог понять - действительно ли Стенгер так отчаянно надеялся на успех их миссии, считал, что Цирилле действительно нужен самый лучший спутник из тех, кого можно найти в замке или же ему просто хотелось выставить самого начальника охраны куда подальше.
Впрочем, финальное пожелание вернуться живыми и здоровыми с отчаянной версией не вязалось и давало определенные надежды, что путешествие в окрестные топи не закончится резнёй.
Они оба точно не хотели огорчать Барона. Цири из сочувствия и благодарности за оказанную помощь и гостеприимство. Риенс же просто не хотел снова оказаться перед насущной необходимостью искать нового покровителя, благо замок Барона был по всем статьям весьма комфортен, а сама работа не слишком сложна.

К счастью, к тому моменту, когда ворота замка захлопнулись за их спинами, дождь уже прекратился, но в воздухе всё ещё висела водяная взвесь, похожая на жиденький туман, вода, казалось, пропитала абсолютно всё. Зябкая прохлада закрадывалась даже под плотный плащ, мигом потяжелевший от пропитавшей его влаги. Двор, превратившийся в миниатюрную версию болота, грязью разъезжался под тяжелыми ботинками и мерзко чавкал на каждом шаге.
Риенс обернулся, бросая полный недовольства взгляд на закрытые ворота и проклиная весь сегодняшний день целиком, не делая никаких послаблений и исключений.

Бывший шпион всем существом улавливает граничащую с ненавистью неприязнь в глазах своей вынужденной спутницы. Такие чувства он различал прекрасно. И, само собой, он бы ни никогда ни в чем подобном никому не сознался, но ему было чертовски некомфортно оставаться с ней один на один, а от мысли о том, что им придётся вдвоем идти через те проклятые болота, что окружали замок Кровавого Барона, и вовсе бросало в дрожь. Из-за чего Риенс начинал злиться ещё сильнее. Одна мысль о том, что он боится пепельноволосую девушку, вызывала бешенство.
А ведь он боялся.
Цепким, неприятным взглядом оценивал её экипировку, задержавшись на мече. Хорошем мече, коим девушка владела просто феерично, в чем он уже имел возможность убедиться, мече, который он сам вряд ли даже смог нормально удержать в руках. Бурная фантазия податливо подкидывала совершенно нелицеприятные картины того, как быстро Цирилла способна выхватить этот меч и сколько долей секунды ей потребуется, чтобы добраться до своей цели.
Какова вероятность, что ей захочется закончить начатое на Тарн Мира?

Наверное, они могли бы так стоять довольно долго, не решаясь повернуться друг к другу спиной, но в итоге Риенс пришёл к выводу, что в целом безразлично какой частью тела он будет повернут к девушке, если та всё же решит напасть. И, скрыв напряжение за презрительным фырканьем, первым ступил на дорогу, сделал три шага, чуть не поскользнулся на скрывавшемся под слоем воды камешке и грязно выругался. Только затем обернулся к своей спутнице.
- Осуждаешь?
На самом деле ему не было особого дела до того, что там Цирилла думала о его методах. Он опасался других вопросов. Что она решит спросить, как он выжил. Как он живёт с нанесенными ею травмами. Чем он был занят все четыре долгих года, в конце концов.
Как же ему, побери Тьма, просто не хотелось находиться на этой дороге здесь и сейчас.

Отредактировано Rience (2020-02-26 03:52:48)

- Да уж. – Лицо Риенса перекосило, он отвернулся и закатил глаза, ничуть не ощущая какой бы то ни было вины за факт своего существования.
- Мир чертовски несовершенен.
В совершенном мире ему полагалось бы куда больше, нежели эта грязная дорога, хмурые тучи и спутница, которая в любой момент может решить немного подправить сложившееся в мире несовершенство. Бывший шпион досадливо пнул лужу, отправив в траву помешавший ему камешек и забрызгав свои ботинки.

И, уловив полный ехидства взгляд Цири, направленный на его перчатки, интуитивно совершенно лишенным причитающегося достоинства движением складывает руки на груди, пряча металлические пальцы, будто в этом был хоть малейший смысл. Он отчетливо чувствовал пустоту в чернёном железе. Боль ушла, понадобилось больше года, но она ушла, а вот с пустотой ничего не сделать.

Риенс отчетливо помнил последнее, что ощущали его пальцы. Как разрывали кожу острые ледяные осколки, как скользила под пальцами собственная кровь, как ломались в судорожных попытках уцепиться за спасение ногти. Он был способен почувствовать весь этот кошмар даже сейчас, даже пустотой. Чертова память была горазда на коварные шутки. Иногда казалось, что собственный разум просто издевается над искалеченным телом, иначе как тогда объяснить боль в той части тела, которой просто не было? Оказалось, отсутствующие пальцы вполне способны болеть, причем так, как существующим и не снилось. Возможно, этому всему и было какое-то объяснение, но далёкий от медицины Риенс этого всего не знал. А вот чего стоит научиться хотя бы держать ложку без четырёх пальцев на правой руке - знал отлично.

И вот теперь победный взгляд девчонки, стараниями которой его жизнь превратилась в настоящий кошмар, был буквально невыносим. Шпион издал похожий на придавленное рычание звук и быстрым шагом устремился вперед по дороге, игнорируя только получившую не один презрительный взгляд грязь. Надолго, впрочем, в таком темпе его не хватило, а Цирилле точно было не сложно догнать его.

К счастью, дорога не пустовала. Замок Барона стоял в месте достаточно оживленном, хотя что именно нашли в этой болотистой местности все эти люди, сказать сложно. Вероятно, что-то вроде отчаяния. Деревня встретила путников совершенно обыденной жизнью, тихими голосами, стуком молота, блеянием козы за покосившимся забором. Кто-то бросил на мужчину и женщину косые взгляды, полные скромного любопытства без особой враждебности. Хорошо им, им не надо туда. Вниз, к топям, куда ходили лишь самые отчаянные, любопытные или безрассудные.

Небогатые домики остались позади, а впереди топи, где каждый шаг может стоить жизни. В отличие от Цириллы, Риенс не постеснялся выразить своё отношение в полном отвращения взгляде на темную жижу, покрытую ряской и ещё какой-то зеленой дрянью. Из мутной воды выглядывали почерневшие стволы деревьев и покрытые мелкой листвой кусты. Да кто в здравом уме и доброй памяти вообще сунется в такие места?! С каждый шагом лес становился всё мрачнее, густые кроны сосен закрывали скудный свет, пробивавшийся через низкие облака.

- Способен. – Голос шпиона слегка дрогнул, наверное, он хотел вложить в него долю вызова или агрессии, но вышло так себе. Неровное дыхание выдавало нервозность чародея. Особенно при упоминании вполне реальной перспективы в какой-нибудь совершенно неподходящий момент обнаружить торчащее из груди лезвие меча. И пусть Цирилла обещала, что ничего подобного не произойдёт, на лице Риенса особого доверия не читалось.
Молодой ведьмачке было за что мстить. За свой страх. За страдания Йеннифер. За оскорбления. За происки Бонарта. Да много за что, чего Риенс уже даже и не вспомнит.
А жажда мести очень въедливое чувство.

Хотел ли он сам отомстить? Конечно же. Ярость душила его очень долго.
Но станет ли хотя бы пробовать? До Тарн Мира он не сомневался бы не секунды. Но теперь…
Нет.
Куда больше, чем дать свободу своей ярости и мести, он хотел жить. Банальное и очень простое чувство брало верх над всеми остальными. А инстинкт самосохранения вполне ясно подсказывал, чем закончится любая, даже самая продуманная попытка напасть на пепельноволосую ведьмачку. В лучшем случае он лишится ещё какой-нибудь не слишком жизненно важной части тела, в худшем – останется в этих болотах навсегда и вряд ли кто-нибудь даже волей случая найдёт в топях его остывший труп.
Нет, он хотел жить.
Да и ярость была уже не та. Что-то случилось там, на Тарн Мира, что-то в нём треснуло, навсегда осталось в ледяных водах треклятого озера. Что именно - понять не получалось, но чувствовал он отчетливо, хоть и не мог признаться даже самому себе.
А ещё не желал разочаровывать Кровавого Барона. Как ни странно, возможность выслужиться перед Стенгером стояла выше призрачной перспективы мести за старые обиды.
- Будет очень неплохо, если Стенгер по достоинству оценит мою роль в этом… мероприятии. – Приоритеты Риенс решил расставить сразу.   

От тропы остался лишь намек, наверное, самые смелые кметы ходили этой дорожкой по осени собирать клюкву. Да и то, вероятно, уже пару лет как забросили этот неоправданный риск. Земля под ногами становилась всё мягче, неустойчивей, иногда при неудачном шаге ботинок можно было выдернуть из болотной растительности только с сочным чавканьем, а след тут же заполнялся водой. А черная жижа порой начиналась уже в полушаге от твердой земли. Риенс всё время осматривался по сторонам, тревожным взглядом улавливая любое движение.

Где-то справа что-то хлюпнуло и квакнуло.
«Лягушка».
Бывший шпион повёл плечом. Что-то слегка дернуло за самый край плаща, скользнуло по ботинку. Риенс сжал зубы. Странное ощущение не исчезло. И только тогда он опустил взгляд.
Из черной воды у самого края выглядывало нечто. Нечто чем-то напоминало человека, но лишь очень отдаленно. Отвратительного серого с синеватым оттенком кожа. Пустые белесые буркала. Маленький рот, полный острых как иголки зубов. Гипертрофированный свод черепа. И оно тянуло из воды облепленную ряской руку прямо к его ботинку.
Где-то секунду Риенс смотрел на происходящее совершенно обалдевшим взглядом. А затем топь пронзил душераздирающий крик, в котором разом смешались отвращение и ужас. Сорвались с деревьев редкие птицы. Где-то в гробу перевернулся Вильгефорц.
Бывший шпион прыгнул. Вертикально вверх, в полете выбрасывая перед собой закованные в перчатки руки. Когда-то он слышал такую интересную фразу, мол, в экстремальной ситуации вы не подниметесь до уровня своих ожиданий, а упадете до уровня своей подготовки.
В ожиданиях Риенса с его рук должен был бы сорваться поток бушующего пламени, навсегда избавляя его даже от перспективы созерцания неведомой твари. Но уровень подготовки подобным ожиданиям не соответствовал от слова совсем. С огнём не срослось. С кончиков железных перчаток сорвался сноп ярких оранжевых искр, осветивших лес золотистыми бликами. Едва искры коснулись кожи чудовища, как та начала тлеть и покрываться черными обгоревшими пятнами, из клыкастой пасти вырвался хриплый визгливый рёв. Теперь Риенс и монстр орали уже дуэтом. Наконец тварь приняла единственно верное решение – она нырнула, спасаясь от обжигающих искр. А у шпиона банально закончился воздух. Он сделал неловкий шаг назад, совершенно охрипшим голосом попытался прокричать:
- Это что ещё за курвин сын?! – И закашлялся.
Никогда в своей жизни он не видел ничего подобного, что вполне читалось в широко распахнутых от пережитого глазах.

Топь оживала. Хриплое ворчание прокатилось над болотом. Там и тут забулькала черная жижа.
Утопцы никогда не охотятся поодиночке.

Отредактировано Rience (2020-03-01 03:33:31)

Какими они были, эти почти пять лет?
Страшными? Только первые год или два. Да, они были действительно страшными. Полными чудовищной боли, отчаяния, страха, отсутствия банальной веры в завтрашний день. А потом… человек привыкает. Даже такой человек.
Риенсу пришлось учиться жить без пальцев, без надежно прикрытой спины, без покровителя, силой которого можно козырять при любом удобном случае, жить, полагаясь только на себя. А ведь он уже и забыл что это такое – рассчитывать только на свои силы.
Тонкая огненная молния, сорвавшаяся с его пальцев, расколола не только прочный лёд Тарн Мира, она расколола его жизнь на «до» и «после». И вот это «после» казалось ему гораздо длиннее, чем почти всё, что было «до». Словно прошло не почти пять лет, а все десять. А может и больше. Прошлое подернулось пеленой тумана, вместе с безграничной верой в свои силы и грандиозными амбициями.

А ещё Риенс искренне надеялся, что никогда больше в своей жизни не встретит ни чертову ведьму Йеннифер, ни треклятого ведьмака как-там-его-звали. И уж тем более меньше всего на свете он желал встречи с юной пепельноволосой ведьмачкой. В своих самых страшных ночных кошмарах он видел тот миг, когда она останавливается на краю трещины, медленно опускает шарф, демонстрируя страшный шрам и ещё более страшную ухмылку, а затем почти слово в слово повторяет фразу, которой он так любил козырять в свои лучшие годы.
К слову, после всего произошедшего про пальцы Риенс больше не заикался. Не выходило. Эти слова словно застревали в горле.

И вот, пожалуйста. Судьбе или чему там ещё, было угодно, чтобы их пути не просто мельком пересеклись, а сошлись на одной дороге. И дорога эта пролегала в непролазных топях без единой души на мили округ. Ему придётся терпеть этот насмешливый взгляд и вздрагивать каждый раз, когда девчонка тянет руку к рукояти меча.

Кажется, он снова сам по себе.

Даже торги насчет его роли во всем этом предприятии откровенно не задались. Выражение лица у Риенса было таким, словно он укусил лимон, а прожевать был уже не в состоянии.
Цирилла категорически настаивала на честной игре. Бывший шпион честность не ценил совершенно, но своих весомых аргументов пока ещё не придумал, из-за чего впал в глубокую задумчивость и только, скривившись ещё сильнее, буркнул себе под нос что-то вроде «ну ладно», хотя на деле ему было вот совсем не ладно. 

Ноги то и дело соскальзывали с кочек и иного подобия твердой почвы,  заставляя бывшего шпиона завистливо смотреть на легкий шаг его спутницы, идущей впереди. К совету он прислушался и до последнего момента искренне старался вставать именно на те места, по которым мгновения назад проходила девушка. Получалось почти успешно. Вид тёмной водянистой жижи по краям отлично стимулировал двигаться осторожно и аккуратно. Одна мысль о перспективе утонуть в этой дряни действовала лучше любых советов. Риенс тонуть уже пробовал и больше всего боялся повторения подобного «приключения».
«Насколько там глубоко?»
Он мог отлично представить, как чертово болото медленно затягивает тело, вопреки всем попыткам сопротивления. От таких мыслей по коже бегали мурашки.
«Интересно, сколько людей тут уже утонуло?»

Топь решила дать ответ. Может быть, так орать и не стоило. Но когда из грязной воды выбралось чудовище и, не стесняясь, продемонстрировало свой интерес к чародею, Риенс уже не задумывался над тем, чего там стоило делать, а чего не стоило. Ему и в голову прийти не могло, что проклятое болото может не только забирать, но и отдавать живых существ.
- А должен был?! – Риенс всё ещё хрипел, упираясь руками в колени и не скрывая шока в голосе. Он таращился на чёрную воду широко открытыми глазами, словно не веря в подобную подлость с её стороны. Нет, слово «утопец» было ему не совсем в новинку, среди кметов и прочего простого люда вроде как ходили истории о подобных существах, но прислушиваться к ним Риенс считал ниже своего достоинства. И уж тем более, к его счастью, он никогда не видел ничего подобного.

Бывший шпион выпрямляется и осматривается по сторонам, ощущая, как замирает сердце, а ноги становятся ватными.
Черная жижа топи бурлит, из неё появляется ещё одна тварь, а затем ещё и ещё. Самый решительный из утопцев уже выбирается на тропу, прямо там, где они только что шли, скалит зубы и свирепо верещит, принюхиваясь к запаху живых людей. Другие ещё только показались из воды, демонстрируя пока только уродливую голову и узкие серые плечи.
Их много. Не сосчитать. Десяток, а может и дюжина.

Чародей-недоучка делает робкий шаг назад. Его терзает одно единственное желание. Бежать. Бежать не оглядываясь, хоть куда-нибудь, а лучше всего назад, туда, где нет этого мерзкого болота, а со всех сторон не подступают жадные до живой крови монстры. Бежать, только бы всё скорее закончилось. 
Но остатков адекватности вполне хватает, чтобы понять – если он побежит, то это непродуманное решение станет последним в его жизни. Он никогда не выберется отсюда один. Не убежит от наступающих монстров. Скорее всего - оступится и встретит свою смерть, пытаясь выяснить глубину местных топей.
 
Воздух холоден и пахнет влажностью и разложением, но Риенсу неожиданно становится очень жарко.
Он словно вновь оказался на Тарн Мира, скованный безудержным страхом, не в состоянии понять - откуда будет нанесен следующий удар и не окажется ли он последним.

В реальность его возвращает ощущение чужого тепла за ещё миг назад совершенно беззащитной спиной. Риенс на мгновение обернулся через плечо, достаточно, чтобы заметить блеск меча. Бывший шпион старается не соприкасаться с чужой спиной, не но потому, что боится самого прикосновения. Не хочет, чтобы Цирилла поняла, как трясет его собственную спину.
Между лопаток сбегает струйка холодного пота.

Иронично, что сейчас плечом к плечу с ним стоит та самая девушка, которая в прошлый раз наводила на него не меньший ужас. Но что куда интереснее, рядом с ней он ощущает себя гораздо увереннее. Впервые за весь их дурацкий поход Риенс мог с уверенностью сказать – он рад, что рядом с ним оказалась именно Цирилла, что она сжимает рукоять меча и стоит рядом с ним.

О, если бы только он был настоящим магом, прошедшим полноценное обучение, хотя бы десяток-другой лет в Бан Арде. Если бы обладал силой и знаниями Вильгефорца, способного одним щелчком выжить к чертям всё это болото. Но уже упомянутый Вильгефорц, вроде как обещая продолжить обучение искусству магии, предпочитал видеть в Риенсе диверсанта, шпиона и убийцу, из-за чего сам «ученик» большую часть времени проводил в поле, демонстрируя полученные ещё в каэдвенской разведке навыки. Те любили натаскивать магов-неудачников на куда более успешных убийц. Если бы он мог хотя бы открыть портал и перенести их куда угодно, в идеале - назад в замок. Лучше вернуться с поражением, но живым. Но нет, его знаний не хватит даже на банальный портал, способный перенести живое существо из одного место в другое в том же состоянии, в котором оно было изначально – это важное уточнение.
Нет, таким магам как Вильгефорц, Йеннифер, да и всем остальным он мог только завидовать.

«Надеюсь, что ты не бесполезен».
Цирилла не кричит на него, не заливается оскорблениями, не пытается вытряхнуть из него хоть какое-нибудь заклинание словно из мешка с подарками, окончательно доводя молодого мага до нервного срыва.
Она просто надеется, что он не будет бесполезен.
Само собой не будет!
Вот только во внутреннем голосе нет желанной уверенности.

Риенс делает несколько глубоких вдохов, приводя чувства в относительное подобие порядка, а затем поднимает руки и начинает читать заклинание. Перед ним двое утопцев уже полностью вылезли из воды, их холодные пустые глаза заглядывали прямо в душу, а от раззявленный клыкастых пастей невозможно было оторвать взгляд. Со стороны Цири он тоже слышал какое-то движение – твари и не пытались действовать скрытно.
Выкрикнув последнее слово, Риенс выставил руки вперед, стараясь держать железные пальцы перчаток хотя бы в относительно правильном положении. Воздух перед чародеем вспыхнул, и по конусу вперед рванула огненная волна. Не слишком высокая, не слишком мощная, да и ушла недалеко, но обоих утопцев зацепила. Твари истерично заверещали, один из утопцев, получив ожоги, нырнул, второй и вовсе загорелся, теперь бессильно катался по болотистой почве и постепенно затихал. Там и тут огонь взялся на пожухлых пучках травы и отдельных ветках погибших кустов.
- Да что они такое?!

Он ведь не бесполезен?

Может быть, ей тоже не так просто дались эти долгие пять лет.
Цирилле, той самой девушке, на поиски которой фактотум Вильгефорца самоотверженно убил не один год, вымостив дорогу трупами тех, кто имел хотя бы возможность знать, где та находилась. Риенс не совсем понимал почему чертова девчонка так нужна его хозяину, но не задавал вопросов. Он вообще никогда не задавал вопросов, охотно цепляясь за каждое задание, выдаваемое мэтром, и наивно полагал, что его работа приближает к силе и величию, доступным только лучшим из лучших. Ну и, само собой, он наслаждался вседозволенностью и безнаказанностью, которые щедро обеспечивал ему Вильгефорц. Если он хотел убивать, он убивал. Если хотел что-то взять – брал.
Риенсу всё сходило с рук. Прекрасное чувство. Оставшееся в далеком прошлом. Проверку настоящим боем он не прошёл. Первый же раз, когда мэтр не прикрыл его спину, едва не закончился жестокой смертью.

И теперь, как он не присматривался, как ему казалось тайком, к движениям девушки, к каждому изменению на её лицу, к выражению в глазах, он не видел того чудовищного злорадства и жажды крови, которые ввергли его в ужас во время их последней встречи. Когда его многолетние поиски всё же завершились. В её насмешках не было настоящей жестокости и жажды ощутить его боль. Нет, скорее девушка ставила его на место, целясь в раздутое высокомерие бывшего шпиона.
Хотя лучше всего за это говорил тот факт, что он всё ещё был жив. Ведь Цирилле ничего не стоило нанести всего один удар мечом и притопить умирающего старого врага в ближайшем болоте. А затем придумать красивую историю о его печальной гибели. Ни кто не заподозрил бы неладное. 
В каком-то роде это было восстановлением исторической справедливости. То есть Риенс, само собой, ничего справедливого в этом не видел, но это понятие всегда носило крайне субъективный характер. Зато у него были все причины опасаться подобного исхода.
Но пока ничего подобного не произошло. В некоторые мгновения Риенсу безумно хотелось выскочить вперед, остановиться и спросить в лицо собирается ли Цирилла поставить финальную точку в противостоянии, которое начал Вильгефорц много лет назад. Он просто устал ждать, бояться и присматриваться к каждому движению. Но провоцировать девушку принять решение поскорее он не желал.
А ещё совершенно не мог понять хочет ли он и вовсе говорить об их тёмном общем прошлом, как и том, как с грузом подобного прошлого относиться к настоящему. 

Немного странно, но за эти пять лет он успел как будто расслабиться и переключиться на более насущные проблемы. Того, что Цири узнает, что он пережил резню на Тарн Мира и придёт за ним, он боялся лишь первые пару месяцев, пока медленно заживали страшные раны, а сам он, практически лишенный возможности пользоваться руками, едва мог смириться с ощущением беспомощности. В глубоком унынии, терзаемый беспощадной болью, он порой практически ждал, что в дверь войдет пепельноволосая девушка из его кошмаров, и всё закончится.
Но ни кто не пришёл. Кошмары стали уделом долгих ночей. Учиться жить дальше оказалось сложно, но не настолько, чтобы отказываться от открывавшихся перспектив.

А потом всплыла новость о том, что Вильгефорц погиб в битве за замок Стигга. Деталей Риенс не знал, и к тому моменту уже пришёл к выводу, что его мэтр потерял к своему опальному ученику всякий интерес. Наверное, ему даже повезло исчезнуть из виду до того, как в какой-нибудь особенно отвратительный день он окончательно бы разочаровал великого мага каким-нибудь очередным провалом, и Вильгефорц решил бы, что с него хватит. Тогда его смерть вряд ли была бы легкой. Риенс, без сомнения, безчувственный и жестокий человек, но по сравнению с Вильгефорцем, его жестокость была просто милыми детскими играми, намертво лишенными какой бы то ни было фантазии. Мэтру наверняка было крайне забавно смотреть на его «успехи». 
Так что даже до новости о смерти чародея, Риенс не слишком желал подобной встречи. И не расстроился. Скорее решил, что одной угрозой стало меньше. Просто потому, что никогда бы не смог подобрать слов, чтобы достойно объяснить произошедшее на Тарн Мира.

Мысли о том, что он может просто случайно встретиться с ведьмачкой, он даже не допускал. И не думал о том, какими были для неё эти пять лет. Чем она могла заниматься. Да какая ему разница.
А вот стоило и подумать.

- За два года то? – С некоторой обидой в голосе ответил бывший шпион. С Бан Ардом не задалось с самого начала. Магическая школа для мальчиков, в которую он попал уже будучи и не совсем-то ребенком, не произвела на него особого впечатления. На тот момент он всё ещё просто восхищался фактом того, что он, представьте себе, чародей, а в голове благополучно гулял ветер. Казалось, что самого слова – маг – было более чем достаточно, чтобы менять саму реальность, а учиться – учиться это для очень скучных людей. Так что за два года его вполне успешно научили только читать, писать и понимать сам принцип работы с хаосом. Как зачерпнуть энергию так, чтобы кровь не хлынула носом, и что потом с ней можно что-то делать. Ну, ещё как вести себя так, чтобы реже знакомиться с розгами. И воровать. Вот с последним у него почти сложилось.
Почти.
Открыв для себя пару новых видов боли и став только злее, Риенс без сомнения согласился на предложение расторопных каэдвенцев. И вот со шпионским делом пошло куда более споро. Обманывать, лгать, притворяться, подмечать вроде бы самые незначительные детали и использовать их против своих врагов, казалось, Риенс был для этого рожден.
А потом он впервые убил человека. Осознанно. Полностью отдавая отчет своим действиям. Ещё не совсем понимая поступает он правильно или нет, но ничуть не мучаясь совестью. Оказалось, правильно. Оказалось, что подобные поступки могут вызывать одобрение. Каэдвенские агенты дали ему понять – ты можешь получать от этого удовольствие и не стесняться своих чувств. А он и получал. Удовольствие от абсолютной власти над чьей-то жизнью. Учителя потирали руки – хорошие убийцы всегда были и будут нужны сильным мира сего. Лишь бы не сомневались.
Риенс не сомневался.

Но сейчас все его навыки шпиона и убийцы бесполезны. Ругаясь про себя, Риенс складывает неподатливые железные пальцы, шепча отдельные слова заклинания, чуть проще чем в первый раз, его челюсть больше не дрожала на каждом слоге. Утопец отлетает обратно в жижу топи, отброшенный сверкнувшей в сумраке молнией.
И только после этого оборачивается, чтобы замереть в школе. Цири двигалась с нечеловеческой скоростью, она словно превратилась в настоящий ураган из стали. На влажную землю падают сраженные противники. И как противостоять подобной силе и скорости?

Чудовища отступают, то ли испугавшись, если они вообще способны бояться, то ли просто решив, что эта добыча им не по зубам. Риенс даже представить не может, что творится в разуме этих тварей.
- Что?! – Уже который раз за сегодня бывший шпион буквально подскакивает от удивления.
- Это люди?!
Такого ему даже в голову прийти не могло. Нет, эти существа действительно чем-то напоминали людей. Две руки, две ноги, голова. Но чтобы так… И особенно чувствительно по нему резанул комментарий о вполне реальных перспективах превратиться в такое же отвратительное существо. Чародей опускает взгляд на останки одного из противников. Какая мерзость. Это ж сколько людей умудрилось здесь угробиться?
- А они… помнят что-нибудь?
Вот так бы выбрался он из Тарн Мира где-нибудь ближе к лету на запах чьей-нибудь беззащитной крови. И что дальше? Там оставалось хоть что-то человека? Чародей отчетливо ощутил, как подступает к судорожно сжимавшемуся горлу тошнота.
Но времени размышлять о незавидной судьбе утонувших преступников, не было. Он поспешил вслед за Цири, стараясь не отставать от юной ведьмачки. Для полного счастья не хватало только потеряться в чертовом лесу. Интересно, в таком случае его бы хоть кто-нибудь попробовал бы найти?

- Ты хоть знаешь, куда мы идём?
Впереди, казалось, был один лес, да ещё гуще того, который они умудрились только что не без приключений преодолеть. Да тут есть хоть что-то кроме леса, болота, грязи и этих, утопцев, чтоб им всем неладно было! Среди кметов ходили россказни о разных ужасах, и теперь бывший шпион их отлично понимал. Хватит одного утопца, чтобы навести ужас на средних размеров деревню.
Но что тут могли забыть бароновы девки – этого он никак понять не мог.

- Думаешь, они снова полезут? – Риенс с кислым лицом посмотрел на свою спутницу. Перспектива новой встречи с утопцами пока казалась ему наиболее пугающей.
Он всё же ничего не знал о том, что скрывает эта топь.

Отредактировано Rience (2020-03-08 12:26:34)

Некоторые особенно упертые индивиды в твёрдом убеждении всегда повторяют одну фразу – люди не меняются, люди не способны меняться.
Они одновременно правы и не правы.
Люди не хотят меняться. Совершенно. Они всегда выбирают наиболее комфортный для себя путь и сходят с него крайне неохотно.
Разве Риенс хотел меняться? Да ничуть. Его целиком и полностью устраивала жизнь, которую он вёл, будучи фактотумом Вильгефорца. Он упивался переполнявшей его уверенностью в себе, за годы взрастив её до феерических масштабов, а мэтр лишь подкармливал это чувство, порождая у Риенса веру в собственную силу и безграничные возможности. Вильгефорц желал, чтобы его охотничий пёс ни перед чем не останавливался, убивал, разрушал и терзал по малейшему взмаху руки в стремлении обрести те блага, которые имел и его мэтр. И Риенс справлялся, дорвавшись до возможности прятать свои страхи и комплексы за мелочным садизмом и позволяя себе смотреть свысока на каждого встречного, щедро обещая боль любому, кто хоть немного позволял себе усомниться в силе и величии подручного Вильгефорца. Частенько он эти обещания исполнял. Мэтр был не против. Шпион и убийца отлично видел цель, к которой шёл, и она вызывала у него восхищение. Сила, власть и богатство. Что ещё нужно то?
Так что нет, он не захотел бы меняться.

И всё же люди меняются. Потому что их меняют обстоятельства. Или ты умрешь, цепляясь за свои прошлые, пусть и столь желанные идеалы, или будешь жить, приняв новые правила игры. 
Пришлось подстраиваться и Риенсу. Как минимум ему пришлось научиться сдержанности и осознанию того, что теперь его действия будут иметь последствия, которые придётся разгребать ему и только ему. Попался на краже? Никто не откроет портал, через который можно благополучно сбежать, никто не накачает силой в случае неминуемой битвы.
Каково справляться со всем самому? Очень, очень дерьмово.
И первое чему стоило научиться и с чем справиться оказалось сложнее всего – это грамотно рассчитывать свои силы. За излишне дерзкую фразу потом придётся сидеть в углу, держась за разбитую морду. Деньги не берутся из воздуха, а любые ресурсы в принципе конечны.
Хочешь жить – сначала думай, а потом делай.

Изменилась и Цирилла, как именно Риенс ещё понял не до конца, но изменилась. Стала сильнее, крепче, взрослее, это само собой. Но дело было и чем-то ещё. Она точно была не той малолетней девчонкой, что гонял на цепи Бонарт, она словно стала выше этого. Выше того гнева и ярости, воплощением которых она явилась на льду Тарн Мира. И с одной стороны это пугало. Нешуточно так. Словно обычный страх перед хоть и сильным, но простым человеком был уже не для неё. С другой – судя по всему и богиней мщения она более быть не желала.
Что же произошло в её жизни за эти пять лет?

Риенс оборачивается на топь. Та отвечает лишь обманчивой тишиной.
- Нет, не встречал. К счастью.
Вот не доводилось ему прыгать по болотам до этого, миновало такое счастье. А вдоль больших трактов эти твари не бегали. Может потому, что никто не прокладывал дороги вдоль болот.
Где-то в глубине души всё же почему-то проскакивает надежда, что они не помнят себя людьми, твари эти. Может и потому, что уж больно врезалось упоминание о том, что если бы ему хоть чуточку меньше повезло на Тарн Мира, он бы мог стать таким же. И тогда он бы точно не хотел помнить кто он.
- Вряд ли они кому-то рассказывали, что они помнят… - буркнул бывший шпион и последовал за Цири. У той куда лучше получалось выбирать кочки, на которые следовало ступать.

Деревня, на первый взгляд такая маленькая и уютная, встречает их удивительной тишиной и спокойствием. Но у Риенс всё равно недовольно поджимает губы.
Да кто в здравом уме и доброй памяти здесь вообще поселится?! Слева болото, справа болото, в болотах эти, мать их, утопцы, а люди живут здесь, как ни в чем не бывало. Если бароновы бабы решили свалить сюда, то у них совсем с крышей всё не очень.
- Нет, я никогда не заходил так далеко.
Если надо было зайти далеко, бывший шпион посылал подручных Барона. В болота тоже. Возвращались не все. Но когда речь заходила о жене и дочери, Стенгер был готов считаться с потерями.
Теперь Риенс понял куда девались пропавшие люди.

Навстречу вышел высокий, рослый и уже немолодой мужчина с опрятной бородой. Вежливо поклонился, спросил что же ищут так далеко от тракта двое добрых путников и может ли он хоть чем-то помочь. Бывший шпион бросил в сторону цепкий взгляд. У забора стояла пара молодых девушек, удивительно красивых и румяных, они весело шептались и сверкали задорными глазами. Чуть дальше скрюченная бабулька гнала небольшую стаю серых гусей. На чужаков бросил заинтересованный взгляд детина с топором.
Обычная деревня, мать её. Может и правда у этих людей всё шло не так уж плохо, как могло бы показаться на первый взгляд.
- Мы ищем двух женщин. Может быть, вы давали им кров или они просто проходили мимо не так давно.
Мужчина призадумался, тепло улыбаясь, а затем позвал Риенса коротким жестом.
- У нас редко бывают гости, думаю, мне есть что рассказать.
- Отлично.
Ох, если чертовы бабы прячутся в этой деревне – мало им не покажется.
Они прошли всего два дома и чуть свернули за угол. Подозрительное внимание со стороны местных чародей списал на то, что в болотах редко бывают гости. Мысль о том, что ставшие уже буквально костью в горле бабы прячутся тут, усыпила бдительность.
По крайней мере, шаги за спиной Риенс не слышал ровно до того момента, пока мощный удар по затылку не обрушил мир во тьму.

…Сколько прошло времени, сказать было сложно. Но когда Риенс наконец-то сумел разлепить веки и попытался сосредоточиться на чем-то кроме боли в отбитом затылке, то обнаружил себя совершенно не там, где желал. Просторное помещение, судя по всему какой-то зал или даже амбар, было лишено окон, что позволили бы хотя бы узнать время суток. Везде на полу в щедрых количествах горели свечи, среди них в замысловатом порядке лежала пугающая атрибутика – черепа мелких животных, метелки различных трав, свежие плоды, утварь с какими-то отварами и выбеленные кости. Одну из стен украшало огромное полотно, изображавшее трех роскошных дев.
Бред какой…
Но куда больше шпиона волновало положение, в котором он находился. Связанные руки были зацеплены веревкой за крюк, находившийся так высоко над полом, что рослому Риенсу приходилось буквально пытаться встать на цыпочки, чтобы хоть как-то облегчить приходившуюся на руки нагрузку. О том, чтобы попытаться подпрыгнуть и высвободить руки речи даже не шло. Кисти занемели от веса тела, приходившегося на туго скручивающую их веревку. Плащ, перчатки и ремни лежали неаккуратной кучей в нескольких шагах в стороне.

Перед пленником стоял тот самый мужчина с ладной бородой и добрыми глазами.
- Да что вы себе позволяете?! – в ярости взвыл Риенс. – Вы хоть представляете, что с вами сделает Кровавый Барон, если с моей головы хоть волос упадёт?!
Очень хотелось хотя бы лягнуть чертового ублюдка, но получилось только конвульсивно изогнуться, потому что ноги тоже были крепко связаны.
- Немедленно освободи меня, ты, жалкий, ничтожный курвин сын, дерьма кусок…
К мужчине подошла женщина в аккуратном платке.
- Благодетельницы, без сомнения, возблагодарят нас за этот дар. Им придётся по вкусу его… энергия.
Риенс, только взявший низкий старт, разом заткнулся и внезапно осознал, что это не просто похищение. Это жертвоприношение. Кровь отлила от лица. Конечно же он слышал о ведьмах Велена, об их огромной силе, и о том, что они, к примеру, любят человеческое мясо. Не верил, само собой. Но в утопцев он тоже не верил.

- Стойте. Что вы собираетесь со мной сделать?! – в голосе звучала уже не ярость. Это была паника.
Но ни мужчина, ни женщина его не слушали. Хлопнула дверь и пленник остался наедине с гобеленом, который внезапно начал казаться ему каким-то чудовищным, и своими мыслями. И думал он как раз о навалившемся на него чувстве глубокого одиночества. Он не мог позвать на помощь Вильгефорца или кого бы то ни было ещё. Да и не было никого, кто мог бы сейчас одним движением руки выдернуть его из этой переделки и обрушить праведный гнев на тех, кто посмел поступить с ним вот так. Даже если Барон Стенгер хватится своего начальника охраны и отправит спасательный отряд в топи, что-то подсказывало ему, что для него будет уже поздно.
- Мы можем договориться!!
Крик отчаяния канул в пустоте, лишь извивался огонь многочисленных свечей.
А ещё шпион сразу заметил, что здесь не было его спутницы. Что случилось с Цириллой? Её убили? Держат в другом помещении? Или ей всё же удалось сбежать? Но что бы не произошло, ему это никак не помогало.
- Эй, вы меня слышите?!
Голос предательски дрожал, зубы мелко стучали. Риенс крутил головой, пытаясь отвлечься от боли в натянутом как струна теле. Но в тонущий в страхе разум не приходило ни одного возможного решения.
Вот так он справлялся со всем сам.
Теперь его убьют в этом богами забытом месте, и в лучшем случае он станет ещё одной галочкой в числе потерь Кровавого Барона.
Чародей закусил губу, стараясь не завыть от всепоглощающего отчаяния.

Ведь вся эта история с Кровавым Бароном начиналась не так уж плохо. Несмотря на грозное прозвище, Филипп Стенгер был не таким уж и страшным человеком. Риенс довольно быстро понял в чём дело, не увидев в наместнике ни обещанной жестокости, ни садизма, ни стремления делать всё ради себя. Бывший шпион пришёл к выводу, что прозвище это Стенгер получил из-за недовольства измученных войной жителей Велена, возмущавшихся всем – от неурожая грибов в соседнем лесу до самого слова Нильфгаард, но никак не потому что вешал своих и чужих на всех окрестных деревьях. 
А значит за свою жизнь особо можно не бояться. Зато можно было пугать людей Барона, которые были как на подбор не слишком умны, но других война Стенгеру не оставила – дезертирам тоже хотелось жить в тепле и сытости, вот и старались как умели.
Риенс неплохо вписался в этот сброд, и даже сумел не так уж плохо себя зарекомендовать. На фоне дезертиров и разбойников он недурно выделялся не только грамотностью и хорошо поставленной речью, но и каким-никаким опытом, не говоря уже факте того, что он был чародеем.

Но что бы не происходило, Риенс ни под каким предлогом не рассказывал о своём прошлом и, казалось, был готов откусить голову любому, кто пытался в это самое прошлое сунуться. Откуда ожог на лице? На войне всякое бывает. Да, есть опыт наёмного убийцы и шпиона – эти пункты особенно впечатляли недалеких местных. Да, учился магии у лучших, но недолго. Свои травмированные руки он прятал в перчатках, но, как говорится, шила  мешке не утаишь. В какой-то не слишком приятный момент люди Барона таки узнали о том, что к тому моменту уже новый начальник охраны был основательно искалечен. Риенс крепко разозлился, но объяснений не давал.
тогда в дело вступили слухи. Люди Барона, кажется, решили оторваться по полной. Каких только версий не родила отбитая человеческая фантазия! Первой, кажется, была идея, что у чародея в руках что-то взорвалось, наверное, что-то магическое. Риенс так и не придумал что бы такого могло взорваться, что задело только пальцы и не разнесло к чертям руки по локти.
Потом кто-то породил гордую версию, что чародей в бою попытался перехватить удар мечом, схватив чей-то меч двумя руками. Волосы дыбом, честно слово.
А следом ещё более интересный вариант – например, что ему пальцы телегой переехало. Несмотря на то, что такая версия была ближе всего к правде, идей как подобная оказия могла произойти, у шпиона не было, кроме тяжелого алкогольного опьянения и классической фразы «Смотри, как могу».
Но наибольшую популярностью по сей день обладала придуманная владельцем какого-то весьма садистского ума версия о том, что шпиона взяли в плен и жестоко пытали, а тот держался как скала, раз уж дознаватели не мелочились и отрезали ему аж целых восемь пальцев. Идея людям Барона понравилась, Риенсу – не очень. Но сброду дезертиров не полагалось знать, что бывшему шпиону хватило бы одной угрозы подобного допроса с пристрастием, чтобы его удар хватил, причем вероятно – насмерть.
Поэтому чародей ни с чем не соглашался и ничего не отрицал.
Узнать правду не помогали даже совместные попойки до полуобморочного состояния.
Один особенно настойчивый боец даже получил душевный удар окованным металлом сапогом по колену и хромал целую неделю.

Но Риенс никогда и ни под каким предлогом не рассказал бы о своей многолетней охоте на пепельноволосую княжну из Цинтры, как и то, чем эта охота закончилась. Он даже не собирался искажать факты. Просто усиленно делал вид, что ничего такого не было. То ли эти воспоминания причиняли ему слишком сильную боль, отзываясь в постоянных ночных кошмарах, от которых он никак не мог избавиться, то ли придерживался мнения, что подобная неудача вряд ли станет для него хорошей рекламой, и категорически не желал, чтобы кто-то додумался копать глубже.

И вот куда его завела эта вроде бы безопасная и спокойная работа.
Бывший шпион уже который раз поднял взгляд на связанные, к этому моменту окончательно занемевшие руки. Мыслей о том как освободить себя у Риенса так и не появилось, несмотря на то, что его пленители совершенно не торопились, словно издеваясь над отчаявшимся человеком. По крайней мере, бывшему шпиону всё это казалось именно издевательством.
Зато у него было время подумать, где же он так облажался. Раз за разом он прокручивал в голове всё, что успел рассмотреть в злополучной деревне, каждую деталь, каждую мелочь, которую сохранила память. Позади вроде бы смеющихся девушек сидел совсем ещё молодой охотник, чья голова была искалечена уродливым шрамом на месте левого уха. Бабка, гнавшая гусей, имела такое выражение лица, словно и ей, и гусям осталось жить всего ничего. Даже те самые девушки, они выглядели уставшими, лишь вид гостей-чужаков вернул на их щеки живой румянец и интерес к происходящему. 

Что-то было не так. Что-то, что он отмел, едва услышав о том, что стенгеровы бабы могут укрываться в этой деревне.
Да всё было не так! Не должно было и вовсе быть среди болот столь населенной деревни. Как будто он не знал, как должна выглядеть обычная деревня.
Неужели он разучился ощущать простой человеческий страх?
Но всё, что бывший шпион мог делать теперь – кусать губы и изощренно ругаться, разглядывая освещенный отекшими воском свечами амбар и всю наполнявшую его атрибутику.

Риенс не знал сколько прошло времени, когда скрипнула дверь и в амбар зашла молоденькая девушка, её волосы были тщательно укрыты под выцветшим платком, а кожа имела какой-то бледный оттенок. В руках девушка держала блюдце с какой-то зеленой травянистой смесью. Слегка дрожащими, но отработанными движениями девушка стряхнула смесь в один из разогретых котелков, воздух наполнился пряным резким запахом. Риенс громко чихнул, потряс головой, быстро моргая – наполнивший помещение запах резал слезящиеся глаза.
- Вода мне хотя бы полагается? – С легкой хрипотцой в голосе попытался привлечь внимание  девушки бывший шпион. Он и правда не отказался бы от пары глотков воды – неудобная поза порядком его измучила. Но девушка лишь подняла на него печальный взгляд, в котором проскользнуло лёгкое сочувствие. И этот взгляд ещё больше испугал связанного чародея.

- Ты молодоц, Злата. Иди.
Риенс повернул голову. Вид того самого мужчины с добрыми глазами и ладной бородой вызывал у него одновременно панику и ярость. Бывший шпион заскрипел зубами.
- Что вам от меня нужно? – Провыл чародей.
Но мужчину, похоже, ничего не могло смутить.
- Важно лишь то, что возьмут они.
У Риенса перехватило дыхание. Он нервно облизнул пересохшие губы.
- Кто – они?!
- Благодетельницы. – С каким-то страхом и почтением в голосе произнёс мужчина, словно одно это слово должно было пояснить разом всё. Риенсу эту слово говорило приблизительно ничего, вот только сердце тревожно трепетало в груди.
- Ты очень вовремя. Совсем скоро им понадобилась бы новая жертва.
- Жертва? Всмысле жертва?! – Голос шпиона срывался на лёгкую истерику.
- Для начала ухо. – Мужчина был всё так же спокоен и серьёзен, а бывший шпион живо вспомнил того самого охотника со шрамом на месте левого уха.
- Вы мне ухо отрежете? – Он был категорически не согласен расставаться ещё с какими-нибудь частями тела.
- Ты сам себе отрежешь. – Риенс тяжело сглотнул и вытаращил глаза на своего пленителя. Почему-то он ему поверил. Вот так вот просто, безо всяких лишних аргументов.
- За что?... – Протянул бывший шпион.
- Лучше ты, чем кто-то из нас.
Мужчина достал охотничий нож. Риенс вздрогнул.
- Нет!
Он был готов торговаться и уговаривать, но ему в голову не приходило ничего, что он мог бы предложить этим обезумевшим людям и их каким-то там благодетельницам. Холодное лезвие аккуратно уткнулось куда-то в область ребер, то ли для того, чтобы срезать с него помятую рубашку, то ли для чего-то куда более радикального.
У шпиона-неудачника окончательно сдали нервы, хоть до этого он и убеждал себя, что не доставит своим пленителям подобной радости. 
Риенс закричал.

Знаете, как порой прячутся непуганные домашние животные и маленькие дети, которым не приходилось сражаться за своё выживание и охотиться ради пропитания? По принципу - если я не вижу опасности, то опасность не видит меня. Очень мило. Совершенно бесполезно.
Наверное, где-то тоже самое творилось в голове шпиона-неудачника, когда он кричал, крепко зажмурившись, стараясь изо всех сил разорвать связь между своим сознанием и беспощадной реальностью.
Может быть, если не смотреть в глаза человеку, который приставил нож к твоим рёбрам, то всё будет не так страшно. Недаром же приговоренным к смерти завязывают глаза.

Вот только в реальность его вернула не боль, а тихий, хладнокровный голос, который он уже не раз слышал за сегодня. Мужчина съехал по стене, хило вякнул и хлопнулся на задницу, и  лишь затем открыл глаза. Руки и ноги были свободны, натянутые до боли мышцы расслабились, хоть онемевшие руки и слушались крайне неохотно.
Державший нож мучитель лежал чуть поодаль, явно без сознания. Котелок с вонючим отваром перевернут, зеленоватая жижа растекалась по соломе и слегка дымилась. А над замершим в нелепой позе ещё минуту назад пленником стояла молодая пепельноволосая девушка.

- Цирилла?!
Возглас вырвался против воли.
Риенс скорее бы ожидал, что проклятый амбар к чертям снесет каким-нибудь ураганом. Дождём из жаб. Стаей обезумевших утопцев.
Похоже, в тот момент та самая реальность решила его окончательно добить. Сколько именно шаблонов порвалось в голове шпиона, сказать было сложно, но драгоценные секунды он терял сидя на заднице и, уронив челюсть, таращился на свою спасительницу, пытаясь хоть как-то найти логическое объяснение происходящему. Но логические цепочки не клеились, картина мира разваливалась на части, а он ничего не мог с этим поделать.

Всю их непростую дорогу он ждал от пепельноволосой ведьмачки мести, решения закончить начатое почти пять лет назад, думал, как прикрыть свою спину и вернуться живым, заходился недоверием и страхом за свою драгоценную шкуру. Эти вопросы волновали его даже больше чем утопцы, поиски беглых баб, возможность выслужиться перед Бароном и прочие актуальные моменты.
И вот его худший ночной кошмар стал его спасением.

Только пинок Цириллы заставил бывшего шпиона начать бодро шевелиться, потому что до того самого спасения или хотя бы намёка на безопасность было ещё далеко. Риенс неловко забарахтался, но через пару секунд уже хоть и нетвердо, но стоял на ногах. Подошёл к сваленным в кучу своим вещам, одеревеневшими руками натянул перчатки, подхватил плащ и ремни, натягивая всё это барахло на ходу. Он был голов превозмочь любую боль лишь бы как можно быстрее убраться отсюда. Напоследок он бросил косой взгляд на тело мужчины в стороне. Как же ему хотелось оторвать этому ублюдку голову в самом что ни на есть прямом смысле. Сжечь к чертям всю эту деревню вместе с их дурацким культом.
Но вместо этого он спешил за Цириллой, на ходу неловко застегивая ремни и едва не вывалившись из окна в процессе побега. Но, даже оказавшись на четвереньках среди притоптанной травы, бывший шпион ощутил насколько легче стало дышать.

Убегали они молча. Не хотелось привлекать внимание. Надо было беречь дыхание. У Риенса были вопросы, но не сейчас, сейчас он просто шёл следом, не отвлекая спутницу и стараясь не отставать.
Деревня осталась позади. Стенгеров они так и не нашли. Даже не приблизись к разгадке их бегства. Ну и черти с ними. Риенс уже был готов вернуться ни с чем. Если он вернется живым, этого будет более чем достаточно.

Следующая деревня на их пути выглядела куда лучше. Например, в ней была пусть и бедноватая, но всё же открытая корчма, куда и завалились уставшие путники. Бывший шпион даже не заметил, как она называлась.
Только когда он наконец-то сел на потемневшую, но тяжелую и добротную лавку и упёрся локтями в прочный стол, Риенс ощутил всю накатившую на него усталость.
В итоге весь его дерзкий заказ подошедшей разносчице выглядел как «что-нибудь поесть и обязательно что-нибудь попить», хотя на бароновом финансировании мог позволить себе немало.
Насчёт поесть он не особенно был уверен, пусть обед он пропустил и в целом, наверное, проголодался, но к горлу спазмами подкатывала тошнота. А вот пить хотелось сильно.

Риенс запустил металлические пальцы в волосы, окончательно добивая и без того переживавшую явно не лучшие времена прическу. Только теперь он поднял взгляд на севшую напротив девушку.
Презиравший что законы людей, что морали чародей был настоящей коллекцией пороков, но всё же кое-какие человеческие чувства ему не были совсем уж чужды.

Например, благодарность. Сложное, странное чувство, так что часто не оправдывающее себя. Благодарность в большинстве случаев имеет второе дно. Если кто-то был к тебе добр, это значит что ему что-то от тебя нужно. Как минимум, чтобы ты стал должником. А может и что-то гораздо хуже.
Вильгефорц неоднократно спасал своего не слишком везучего и способного помощника от неминуемой смерти. Особенно, наверное, стоило отметить тот раз, когда Риенсу пришлось спасаться бегством после неудачной попытки допросить Лютика. Чертова ведьма Йеннифэр оказалась очень расторопной. Успела швырнуть высокотемпературный магический заряд в закрывающийся портал. Но тогда Риенсу в какой-то мере повезло. В любом другом месте его бы ждала смерть от болевого шока или последующего заражения. Но терзаемый невыносимой болью шпион страшно кричал и корчился не где-нибудь, а на каменном полу у ног открывшего тот самый спасительный портал Вильгефорца. Поэтому почерневшая и покрывающаяся отвратительными волдырями местами полностью сожженная кожа не стала для него приговором. Ожоги третьей степени могут заживать почти год. Но не в руках могущественного мага. Непростой разговор случился уже немного позже, когда Риенс лежал в своей кровати, стараясь не прикасаться к пропитанным лечебными эликсирами повязкам, избавлявшим его от боли и многократно ускорявшими заживление.
Бывший шпион был искренне благодарен своему хозяину за помощь, за исцеляющие заклинания, мази и эликсиры. Но в тоже самое время он отчетливо понимал, что в действиях Вильгефорца не было ни капли милосердия или заботы. Эту помощь он получил лишь по одной причине.
Его фактотум всё ещё был ему нужен живым и способным действовать.

И теперь неудавшийся чародей был признателен своей спасительнице. Как бы то ни было, Цирилла спасла его от действительно страшной участи, хотя на самом деле у неё не было ни одной причины делать это.
Ни одной.
Всё же он тут, в этой таверне, сидит живой и даже относительно невредимый.
И он поблагодарит её. Этим непростым действиям, как и самому факту того, что люди порой помогают друг другу просто потому, что могут помочь, потому, что считают, что это правильно, он научился уже после того, как едва не погиб на Тарн Мира и отчаянно нуждался в помощи. И так уж вышло, что судьба над ним сжалилась. Помощь он получил.

Но сначала он хотел услышать ответ на один вопрос. Самый главный. Бывший шпион отчаянно желал понять, что же всё-таки управляло девушкой и не выйдет ли произошедшее ему боком. Снова.
- Цирилла… - Было сложно называть её по имени. Сначала это имя он очень долго использовал как обозначение цели, а не обращение к живому человеку. Потом слышал только в самых страшных снах.
Голос бывшего шпиона звучал как-то потерянно.
- Почему ты вернулась за мной? 

Из головы не выходил чёртов амбар. Перед глазами всё ещё стояли отекшие желтоватым воском свечи, выбеленные кости различных животных и, вполне может быть, людей, и странный гобелен с тремя красавицами на стене. Почему он казался таким жутким, ведь изображенные на нём девочки были наги и хороши собой, вроде бы стоит любоваться и любоваться, но вместо этого по спине бежали мурашки.
Риенс шёл неуверенно, то и дело спотыкаясь, иногда хватаясь за подворачивающиеся под руку шершавые стволы деревьев. Ноги предательски заплетались, голова кружилась, но бывший шпион с завидным упорством брёл за своей спутницей, делая всё, чтобы не отставать. И он совершенно не ждал какой бы то ни было поддержки.

То, что сделала Цирилла, уже выходило за грани его понимания, и не вписывалось ни в какую систему координат. До этого момента он больше всего боялся совершить ошибку. Ошибку, которая дала бы хоть один повод вернуться к старым счетам. Поворачиваясь к девушке спиной, бывший шпион представлял как ведьмачий меч вонзается между лопаток. Он боялся оступиться и провалиться в чертову топь. Воображение живо рисовало тот момент, когда ему приходится поднять взгляд и вновь взглянуть снизу вверх на издевательскую улыбку на лице своей смерти. Только теперь у него не было ни малейшего шанса. Теперь за его спиной в той или иной мере не стоял его мэтр, не обделивший своего слугу артефактами.

Как же часто молодой чародей задавался этим вопросом.
«Мэтр, почему вы бросили меня тогда? Почему так долго не выходили на связь? Почему ничего не предприняли, когда работавшие на вас люди погибали один за другим? Почему не отозвались, когда умирал я?».
Ответа он так и не узнал. Ощущал себя преданным. После стольких лет верной, исправной службы. Ему так хотелось спросить – за что? Хотя, в какой-то мере уже сочинил ответ на этот вопрос.
Осознавал простую истину. Ты жив пока полезен. 
Он так и не узнал, что именно произошло в замке Стигга, стараясь держаться как можно дальше от любого наследия Вильгефорца.

И вот он всё же ошибся. В треклятой деревне, будь она неладна, гори она ясным пламенем. Он ошибся. Его захватил ослепляющий охотничий азарт, азарт, некогда бывший частью его натуры. Раньше он мог позволить охоте поглотить всего себя без остатка, не видеть ничего кроме цели. Потому что думал за него Вильгефорц, он же вкладывал в его руки оружие, указывал цель. А Риенсу оставалось только бежать вперед, не видя препятствий, не обращая внимания на опасности, рвать, кромсать, упиваться страхом жертвы и причастных.
Эта безумная кровавая увлеченность давала о себе знать и сейчас. И он ошибался. Только теперь его оплошность больше никто не мог исправить. Тем более в присутствии той, что когда-то уже едва не лишила его жизни за подобную ошибку.
А потом всё пошло не так, как он мог предположить.

Ничего не мешало Цирилле просто уйти. Это было логично. Рационально. Её вынужденный напарник облажался, поставив под удар и свою жизнь, и всю порученную им обоим миссию. Оказался в руках врага.
Решение очевидно. Оставить совершившего фатальную ошибку бойца и отступить. Тем более, что Риенс не был каким-то случайным поверившим в себя солдатом, он был частью их общего тёмного прошлого, старым врагом, который не один год шёл по её следу, проливая кровь, принося боль её близким. Их счёты были вполне себе личными.
Так что мешало молодой ведьмачке просто развернуться и уйти?

Но она его не бросила. Не то чтобы это был первый раз, когда его не бросали в беде. Вильгефорц всегда находил время, чтобы прикрыть спину своему фактотуму. Потому что это было ему выгодно. И после Тарн Мира ему не дали умереть от боли, ран и переохлаждения. Потому что, как оказалось, есть те, кого чужие страдания не оставляют равнодушными. Что уже было в своём роде открытием. И вот теперь Цирилла, княжна, а ныне ведьмачка Цирилла, потратила свои силы и время, в какой-то степени даже рисковала собой, чтобы спасти своего врага от мучительной смерти.
А ведь для того, чтобы довести свою месть до логического конца, ей не надо было даже доставать из ножен меч.

К столу подошла миловидная разносчица, отвлекая Риенса от тяжелых мыслей. Наверное, ему всё же следовало быть хотя бы чуточку конкретнее. Если он под «что-нибудь» имел в виду «кажется, меня сейчас вывернет наизнанку, но надо пересилить себя», то с другой стороны решили, что «что-нибудь» это «я уже готов сожрать и вас, и ваш поднос». Брошенная на поднос пригоршня монет соответствовала. Бывший шпион с долей удивления вытаращился на кружку с элем и тарелку с пирогом, яичницей и жареным картофелем. Его действительно замутило, и он, обхватив металлической перчаткой кружку с напитком, щедро приложился к содержимому. Мучившая его жажда отступила, пусть эль был и явно не высшего качества. Но выработанная за годы службы Вильгефорцу привычка относиться ко всему с претензией выветрилась уже давно.

Только теперь бывший шпион заметил, как дрожат его руки. Как же хотелось стащить с себя неожиданно оказавшимися столь тяжелыми перчатки, но подобную роскошь он себе позволить не мог. Не при свидетелях. Не при Цирилле.
Кто-то сбоку витиевато ругнулся и громко засмеялся. Риенс дёрнулся и покосился с долей недовольства во взгляде, которое, впрочем, тут же испарилось. Эти люди были нормальными. Обычными. Он бы даже сказал – живыми.
Чародей взял металлическими пальцами вилку. Не слишком изящно, но в пример удобнее попытки удержать эту вилку без четырех пальцев на руке. Кажется, он даже словил на себе чей-то удивленный взгляд. Совсем сбрендил мужик – есть в латных перчатках.
«Не твоё собачье дело» - Скрипнул зубами чародей неизвестно кому. Покрутил зубцами в яичнице, вздохнул.

- Разве нет?
В голосе шпиона звучало неподдельное удивление, в этот момент даже его взгляд казался не таким злым как обычно. Он не притворялся. Не лгал. Он действительно не понимал. Не понимал, почему Цирилла не должна была спокойно бросить его на растерзание кому бы там ни было. Наверное, мог бы даже слегка обидеться на то, что его больше не считали угрозой. Но правда тяжелым грузом давила на плечи. Он не был настоящей угрозой для юной ведьмачки ещё пять лет назад, ни он, ни Скеллен, ни все его молодцы, оставшиеся на льдах Тарн Мира. И из них двоих эти почти пять лет на пользу пошли явно не ему.
Он не был угрозой. А у Цириллы были другие проблемы. Интересно это какие ещё. Бывший шпион чуть скривился уголком рта. И вот какие проблемы она не могла решить точным взмахом ведьмачьего меча?

Решится ли он поднять на неё руку? Например, отомстить за свои пальцы. За Тарн Мира. За всё, что было после. Как сильно он этого хотел? А что насчет её близких? Треклятого ведьмака и ещё больше ненавидимой им некогда колдуньи Йеннифэр. Как долго он таил злобу за обожженное лицо и пережитую чудовищную боль от ожогов, и что ещё важнее – за попранную гордость. Риенс невольно прикоснулся металлическими пальцами к уродовавшему левую сторону лица шраму. Привыкнуть к такому «украшению» было сложно.
Нет. Он не мог больше позволить себе чего-то подобного. А что ещё тоскливее – он не очень-то видел в этом смысл. Он, человек, помешанный на мести и своём величии, не видел смысла. Это пугало. Но эта месть не вернёт ему ни пальцы, ни уверенность в себе, ни гордость. Только создаст проблемы. За спиной Цириллы стояли те самые её близкие. За его спиной – никого. Ему не нужны проблемы, которые могут стоить ему жизни.

- Вот так просто? Просто в моей смерти нет необходимости? А как же месть?
Риенс слегка вздрогнул от пришедшего ему в голову вопроса.
- А те самые твои близкие. Что решат они?
Как поступит ведьмак… побери тьма, как же его звали? И уж тем более ведьма Йеннифэр, если узнает, что он жив. Вот чего молодой чародей совершенно не желал, так это узнать каково это – оказаться по ту сторону охоты.

Ароматный пар отгонял тошноту и бывший шпион наконец-то прекратил свою неловкую игру с вилкой и отправил в рот кусок жареной картошки. И только ощутив вкус простой, но аппетитной еды понял, как сильно проголодался. Но всё же увлекаться не стал. Положил столовый прибор на облупленный край тарелки. Как-то ссутулился и опустил взгляд, словно разглядывая что-то на столе.
- Спасибо. Что не бросила.
Слова, которые должны были прозвучать уже давно. Но как же тяжело им срываться с языка. Словно вместе с ними он признавал свою слабость и беспомощность. И всё же он был благодарен и должен был дать об этом знать.
Остатки его гордыни хоть и сопротивлялись где-то в душе такому повороту событий, но стать серьёзной помехой уже не могли.
Некоторым вещам приходилось учиться вопреки своим желаниям.