Новиград – по признанию многих, пуп мироздания, и в этом сложно было не согласиться. Однако сейчас Новиград не манил своим особым колоритом, бурным развитием и смешением культур, рано или поздно достижимым с момента, как место облюбовано столь многими, не похожими друг на друга людьми. Да и нелюдями, чего греха таить. До недавнего времени представители Старших рас мирно (практически) уживались бок о бок со своими, так называемыми, братьями меньшими, однако сейчас мало кто чувствует себя спокойно в Новиграде, особенно если ты чародей, эльф или краснолюд. А если всего лишь человек, то тебя завсегда могут скрутить за пособничество нежелательным лицам, пусть и мнимое, пусть это и плод чужого воображения и гнусных наветов – охотники за колдуньями не разбирались, опьяненные вседозволенностью они вовсю резвились в Новиграде. Вот для кого этот город стал настоящим подарком.
Генри вар Аттре ещё пока пользовался привилегиями, полученными благодаря особому статусу Новиграда, являвшегося маленьким независимым государством, которому было не с руки ссориться с Империей, что была соседом буйным, но ещё пока выгодным. Именно в его доме намеревалась расположиться Йеннифэр со всем причитающимся ею удобством, пользуясь призрачной неприкосновенностью нильфгаардского посла, к коему формально направлялась в помощь вкупе с Геральтом, личность которого скрыть было куда сложнее. Однако уже мало кто мог удивиться тому, что знаменитый ведьмак находится в компании аристократии и высокопоставленных лиц – они липли к нему, как пчелы на мед, всю его жизнь, так что вполне закономерно продолжение сомнительных сношений с сильными мира сего после возвращения на Континент. Геральт предпочел бы иной вариант, но с Йеннифэр спорить не стал – дорога из Велена была утомительна, поиски на болотах оказались пустой тратой времени, а с Цири их теперь разделяло не только расстояние (богам ведомо какое!), но и время, потраченное зря. Словом, им было не до мелочных склок, а горячая еда с мягкой постелью быстро усмиряют несогласие.
В Новиграде у бывшей княжны и фактической наследницы целой империи была всего пара знакомых, к коим она могла бы обратиться за поддержкой. Обоих Геральт желал найти сам с особым рвением, однако Трисс чародейка предпочла оставить для себя. Кажется, ведьмак слабо верил в клятвенное заверение о чисто деловом и вежливом разговоре, который состоится без каких-либо инцидентов, однако не сомневался в том, что ради Цири Йеннифэр не закусит удила.
И Йен постарается. Очень.

Найти Меригольд было не так уж сложно, магия творит чудеса. С помощью Силы можно было направить и послание, однако это могло бы скомпрометировать Трисс. Не то чтобы Йеннифэр сильно опечалил бы факт попадания подруги в лапы охотников на колдуний, но до разговора подобного хотелось избежать – Йен нужна информация, после получения которой может быть хоть потоп, хоть пожар.
В сложенном несколько раз и запечатанном воском пергаменте была всего пара строк:
«В Ривии наш диалог был прерван весьма удручающим образом. Желаю наверстать упущенное. Надеюсь, красное сладкое всё ещё твое любимое».
Много ли у Трисс было знакомых, кто бывал с ней в Ривии? Едва ли. Но даже если намек мог показаться недостаточно прозрачным, Йеннифэр добавила строки, обычно сопровождающие приглашения. Из прошлой жизни.

Излюбленный черный цвет как нельзя лучше сочетался с новым «подданством». И хоть капюшон дорожного плаща был опущен довольно низко, волшебница не стремилась особо тщательно скрывать личину за неброским туалетом и отсутствием макияжа. Но это в должной мере было видно лишь гостям «Зимородка», куда Йеннифэр пригласила свою давнюю знакомую, заняв одну из дальних комнат наверху. Черное платье, разрез до середины бедра, затейливый рисунок на чулках и привычная карминовая помада – она выглядела ровно так, как могла позволить себе северная магичка лет пять назад, но никак ни нильфгаардская благородная дама. Однако, на благородство Йеннифэр не претендовала, а слушок о том, что посол Императора завел фривольную любовницу, вар Аттре как-нибудь переживет. Его душевное спокойствие и моральный облик не стоили в глазах Йен ровным счетом ничего, чтобы пренебрегать своим привычкам и правилам.
И как приятно, что на сей раз привычки и правила сошлись воедино: привычка - бесить одним видом и правило – всегда заботиться о внешности.

- Трисс, - с улыбкой произнесла чародейка, когда в комнате показалась бывшая советница короля Темерии. Вставать не стала, лишь жестом пригласила сесть за стол на место напротив. - Не подпалили пока, это радует.
Взгляд фиалковых глаз прошелся от макушки до пят, в нем проскользнуло фальшивое сочувствие, которое проявляют, чтоб уязвить, а не уверить в сопереживании.
- Я здесь по делу. Дело касается одного седовласого ведьмака, - пауза для пущего эффекта, - вернее ведьмачки. Ходит слух, что она была в Новиграде и не отказалась бы от помощи друзей. Ты ничего не знаешь об этом?

Трисс сразу же огрызается, едва её погладили против шерсти, и разве что как дикая кошка не шипит, обнажая мелкие острые зубки и яростно ударяя хвостом саму себя по бокам. Вестимо, дела в Новиграде у бывшей советницы темерского короля идут не лучшим образом, что самую толику даже приятно и теплом отзывается в душе злопамятной чародейки из Венгерберга. Йеннифэр хотелось бы верить в то, что столь острая и резкая реакция - вполне логичное следствие, так сказать венец эволюции от скромной и милой ученицы магистра магии до самостоятельной, работающей только на себя и свои интересы волшебницы, что обладает крутым нравом, за который в людской молве чародейкам достается сполна – у Меригольд были хорошие учителя и достойное окружение, где как не в Ложе чародеек учиться подобному ремеслу. Или это могло означать, что Трисс, лишенная общества других магичек, позабыла, как те бывают вредны и ехидны и что всё это зовется премилой светской беседой. Однако Йен полагала, что куда все куда проще и тривиальнее – бывшая подруга просто не рада встречи с той, с кем её когда-то связывали теплые отношения.
«Связывали ли?» - порой вопрос этот сам собой возникал в мыслях Йеннифэр. С первого взгляда ответ не был так очевиден, особенно если брать во внимание всё то, что успела наворотить Трисс: соблазнила любовника, предала дружбу по чужой указке ради неясного всеобщего блага, пыталась оказать посильную помощь в поимке Цири, разыграла амнезию, забыв упомянуть Геральту об одной его дорогой подруге. И всё же Йеннифэр не сомневалась в том, что когда-то Меригольд была с ней честна. Йен любила зондировать мозги окружающих, чужие мысли казались ей весьма интересными и притягательными, но так уж повелось, что в чародейской братии считалось неприличным изучать содержимое чужой же головы без предварительного и добровольного на то согласия. И женщина мысли темерки никогда не читала, и всё же не сомневалась в том, что в самом начале подруга была с ней честна. Просто потом заигралась, как девица, пытающая влезть в платье леди-матери, измазавшая на себя все крема, что достала на туалетном столике.
Наверняка, Трисс вспоминала их разговор перед Танеддским бунтом. Она и вела себя ровно также, но на сей раз Йеннифэр не утруждала ни себя, ни бывшую королевскую советницами вопросами, касающимися Геральта. И не собиралась утруждать, полагая, что всё это едва ли имеет хоть какой-то смысл. Что скажет ей Меригольд? Бросит гроздь обвинений в лицо и вспылит опять? Полно, ради этого затевать разговор скучно и мелочно. Увидеть разочарование, смущение и боль? Вполне, но это не является первостепенным.
Подушечки пальцев приподнялись над деревянной столешней и поочередно опустились.
— Сядь, — лаконично и без толики вежливости произнесла Йеннифэр, когда волшебница из Марибора поднялась с места, и после уже мягче и дружелюбнее добавила, — пожалуйста. Я здесь не для мелких склок, для этого у меня есть прислуга.
То, что Трисс не встречалась с Цири – печально, но «маленький интерес государства» был не единственным, что волновало Йенну. К сожалению или счастью. 
— Я слышала, что сделали с Аретузой. Маргарита была в Ложе, она должна была поддерживать с вами связь. Ты слышала что-нибудь о ней? В Велене я встретила Кейру, но та ничего не знает, зарылась меж болотных кочек, как жаба, и носу не показывает.

На лице бывшей королевской советницы отобразилось некоторое недоумение, если не удивление, из чего Йеннифэр сделала вывод, что Трисс не ожидала найти давнюю подругу в столь миролюбивом расположении духа. Пожалуй, темерка не без основания предсказывала встречу, наполненную остротами и взаимными оскорблениями, к коим рано или поздно должна была скатиться светская беседа, покуда пламень чувств слишком легко раздувается даже из тлеющих угольков. А нежная и вместе с тем крепкая привязанность Меригольд к Геральту и поныне не походила на угольки, и поведением своим Трисс в этом лишь крепче убеждала Йен. Чародейка старалась отмахнуться от шипящей на задворках сознания ревности, знала, что если поддастся столь привычному душевному порыву, то в Новиграде, вероятно, придется отстраивать новый квартал, а то и несколько – тут уж зависит от того, насколько бурная у магичек завяжется дискуссия. Все эти годы признанная чародейским сообществом юная Меригольд матерела и набиралась опыта, Йеннифэр уже давно снискала славу талантливой и крайне вредной особы, так что разговор совершенно точно мог получиться жарким в самом буквальном смысле. Йен, пожалуй, была бы и не против помериться силами и демонстративно поставить точку в неутихающем споре (которому, к слову, уже исполнилось с десяток лет?), пусть всё это действо скорее являлось пятном на репутации и гордости – что бы сказала Тиссая, узнав, что её ученица опустилась до банальнейшей драки из-за ведьмака? Но архимагистра де Врие давно нет в живых, она сама вместо того, чтобы разгребать последствия своих поступков, предпочла выбрать нож и забытие, а репутация… Кому сейчас нужна репутация? Каков шанс, что она понадобится даже в далеком будущем? Больше нет Капитула, Совета и братства, больше нет веры чародеям. Йеннифэр и раньше мало задумывалась о том, какое у людей складывается о ней мнение, сейчас же женщину это волновало и того меньше.
Скаднальчик и метание молний – приятная разминка, но это лишь осложнит поиски Цири. А этого чародейка из Венгерберга позволить себе не могла. Поэтому и манерничала, весьма раздражающе, но колкие фразы старалась держать при себе. И думать о деле. Но великая Сила, как это было сложно.

Йенна прикрывает глаза на мгновение, ибо вести от Трисс обрадовать не могли. Каков шанс, что Радовид, из мстительности ослепивший Филиппу, ещё не расправился с бывшей главой Аретузы? Да, Эйльхарт во многом могла насолить нынешнему королю Редании, тогда как Ло-Антиль принимала под крыло девочек из знатных реданских семей и заботилась о них явно не хуже, а может, даже куда лучше, чем о прочих ученицах.
«Рита, бедная Рита», - Йеннифэр почувствовала тревогу, а после и горечь. Насколько глупа и бессмысленна надежда на то, что подруга жива? Было тяжело думать о том, каким испытаниям псы Радовида могли подвергнуть Маргариту. Ло-Антиль хоть и была дамой со стержнем и несгибаемой волей, не заслужила пыток и истязаний, уготованных любому, кого можно заклеймить как нелюдя и монстра. Оставалась надежда, что персона ректора Аретузы слишком значительна, чтобы держать в тайне её смерть, так что если слухи о чем-то подобном не дошли до Трисс, всё ещё есть шанс, что Рита жива. Но надолго ли? И можно ли ей помочь?
Впрочем, в печальные раздумья Йеннифэр погрузиться не дали.
Чародейка подняла тяжелый взгляд на подругу и едва заметно поджала губы, выказывая недовольство. Йен пришла к Меригольд не с распростертыми объятиями, но без лишних упреков и нападок, но темерка делала всё, чтобы ощутимое напряжение обернулось чем-то более значительным. Быть может, всему было виной душевное состояние юной магички, однако Йеннифэр не желала делать поблажки бывшей подружке из-за возраста той или весьма мерзопакостной окружающей действительности. Советница короля, научившаяся ловко задирать юбки перед мужиками и обводить всех вокруг пальца, должна играючи использовать врожденное лицемерие в любой ситуации, отвечая вежливостью на вежливость.
- Знаешь, на кого ты сейчас похожа? На кошку, которую поймали с поличным мордой в сметане и которую держит за шкирку хозяйская рука, кою эта самая кошка пытается укусить или достать когтями. Я пришла к тебе как к хорошей подруге, а ты норовишь сбежать и шипишь, корча рожи, будто я тем чем-то обидела, например, увела любимчика, особо удачно вильнув бедрами, - Йен отклонилась назад и уперлась лопатками в спинку грубо обтесанного стула, - я бы с большим удовольствием сцепилась с тобой, несмотря на то, что финал вполне предсказуем, - последнее было сказано с толикой высокомерия и скрываемой язвительной усмешкой. – Однако у меня нет на то времени. Признаться, идя сюда, я рассчитывала, что у тебя есть весточка от Цири. А зная, чем ты промышляешь в Новиграде, лелеяла надежду, что Рита не осталась в одиночестве. Хотела предложить тебе свою помощь в её вызволении, но как вижу, тебе наплевать на судьбу той, кто пострадал из-за ваших интриг. Из-за твоего потакания такой мудрой и предусмотрительной Филиппе и Шеале. Как на проверку крепки связи членов Ложи Чародеек, едва сдерживаю слезы от обиды на себя за то, что сбежала с первого же собрания вашего бабского интернационала.
Йеннифэр выдержала краткую паузу, после которой продолжила, не дав Трисс ответить.
- Я хочу спасти Риту, у тебя же на этом поприще есть богатый опыт, насколько мне известно. Не хочешь помогать по старой дружбе и милосердия, изволь – назови цену. Торговаться не буду, уплачу половину вперед.
И только теперь замолкла, приглашая к ответу. Интересно, Трисс оскорбиться или заломит цену размером с годовой бюджет пропавшей Темерии?

Маргарита действительно была чародейкой со своей головой на плечах. А также опытом и умом. И обвинять Трисс в том, что Ло-Антиль теперь находится в руках спятивших охотников на колдуний, было бы несправедливо. Рита оказалась бы в опале в любом случае, просто будучи волшебницей и ректором Аретузы, однако помимо прочего ей удалось запятнать собственную биографию участием в Ложе Чародеек, которая разбежалась, аки тараканы, едва запахло жареным. Причем жареным запахло, в самом буквальном смысле. Меригольд предпочла спасать прочих, до кого дотянулись её руки, кого не надо было вызволять из тюрьмы. Разумный риск для минимальных потерь.
Каждый сам за себя, да?
«Так было всегда, чему удивляться».
Йеннифэр показалось, будто в голосе Трисс звучит обида. И на что? Что бывшей подруге не было дело до того, что происходит с чародейкой из Марибора. С одной стороны, Йенна могла это воспринять за взыгравшийся каприз ребенка, а Трисс пусть и была придворной советницей короля, пусть обрела признательность братства мага и слыла талантливой волшебницей, по меркам чародеев была в некотором роде ещё дитя. Глупо говорить, что с возрастом магики вытравливают человеческие слабости и чувства, напротив, у Йеннифэр слишком много примеров, когда дела обстояли совсем иначе, однако для личностей талантливых и непосредственных очередной десяток лет означал опыт в обращении с Силой и самый тривиальный житейский опыт, если далек от двора и братства, где царят интриги и фальшь. Последние десять лет изобиловали такими событиями, что взрослели все: пережившие войну кметы, избалованные детишки аристократов и даже чародеи. Но если слишком быстро повзрослеть, голос юности так просто не заглушить, когда-нибудь он прорвется, покажется хотя бы на мгновение. И Йеннифэр посчитала, что стала свидетельницей ровно этого.
Неужто юная Меригольд действительно обижена на старую подругу? Подругу, на которую не подняла глаз тогда, в Монтекальво? Чье имя отказалась обелить, зная правду, чьей названной дочери хотела накинуть ярмо на шею во имя всеобщего блага? Подругу, которой врала, о которой сама позабыла, едва получила желанного ведьмака в беспамятстве? Вспоминала ли Трисс о той, что поддерживала её под руки на Соддене, что умерла в Ривии, неспособная исправить последствий милосердия Геральта? Едва ли. Такие воспоминания должны портить настроение или навевать раскаяние. А последнего в Трисс не угадывается. Ну или же темерка очень глубоко его прячет и считает ниже своего достоинства извиняться за прошлые дела. Иронично, ведь Йеннифэр была одной из тех, кто учил, что жалеть о прошлом нельзя, что не стоит оборачиваться назад.
- Раньше, мне казалось, что я понимаю тебя. Сейчас мне всё сложнее и сложнее это сделать, - негромко произносит Йенна, словно речи о разошедшихся дорожках и не было. Словно не было очередного «прощай» от бывшей советницы темерского короля. – Я попросила тебя помочь по многим причинам, одна из которых отсутствие возможности набрать толковых помощников. Соваться туда одной – глупость, вместе с Геральтом – отнюдь никакой гарантии в успехе мероприятия. Мы обе помним Ривию: беснующаяся толпа, против которой ничего не смог сделать сам Белый волк, которая почти стащила нас с лошадей и подняла на вилы, но с которой смог справиться наш градобой.
Одна чародейка – хорошо, две – стихийное бедствие. А Новиграду и его охотникам на колдуний как раз не хватало одного хорошего стихийного бедствия.