The Witcher 3: Wild Hunt Yes, I Do...

Такой теплый, дождливый день.
Наступала весна, уверенными шагами она двигалась по землям севера, рассеялась ароматом свежей листвы в лесах, сулила более светлые ночи, увлекала сердце в ритмичный бой радости от созерцания новой жизни, зарождающейся тут и там. Мир продолжал быть опасным местом, напоминал о необходимости сохранять бдительность, но все равно, зеленая трава, утренний туман, растекшийся среди подлеска, холодные капли росы и тихий щебет птиц манили, утягивали в томное чувство спокойствия.
Драконы видят мир не так, как люди. Они - часть мира, которая живет им, а не в нем. Они слышат иначе, чувствуют острее и видят то, чему далеко не все придают значение. И сколь бы грозной воительницей тебе не приходилось бы быть, все равно, весной, ранним утром, в сердце найдется место для звонкого, головокружительного чувства радости.

Саския провела с Филиппой пару месяцев. Отчаявшись найти Йорвета и поняв, что жизнь, отныне, можно посвятить кому-то другому, пусть на крайний, но не менее важный срок, она с головой погрузилась в новую жизнь. В сущности, существование в тандеме с чародейкой давало определенные плюсы - спать можно было не на земле, а в кровати, укутавшись в одеяло, тело больше не саднило и не чесалось, потому как иной раз удавалось попросить у чародейки кусочек мыла чтобы помыться и постирать вещи. Волосы вновь стали собираться в неряшливый хвост, хотя от обруча пришлось отказаться. Глубокий капюшон по-прежнему скрывал лицо, однако сейчас он пах свежестью и нотками засушенных цветов, отлежавшись среди других, приведенных в порядок вещей.
С каждым днем, в отражении зеркала, Саския видела худощавую, но светящуюся силой и уверенностью девушку, готовую начинать двигаться к бо́льшим целям. Синева глаз наполнялась жизнью, улыбка появлялась чаще и вот, уже к апрелю, она начала выбираться на прогулки, забираться вглубь лесов и, оставляя время для себя, наслаждаться миром.
Шаги были едва слышимы: сменив когда-то броские доспехи на потрепанную, невзрачную одежду, Саския обрела возможность передвигаться тише, маневреннее. Меч, разумеется, всегда был при ней, однако сегодня в голову ударила дурная, по-детски наивная мысль - научиться стрелять из лука. Охотиться было бы куда проще, обладай она этим навыком, а подтаскивать еду и умудряться делить ее между чародейкой и любыми, нуждающимися в этом людьми, становилось сложнее, потому как бдительность торговцев росла, а лишнее внимание Саэсентессис было ни к чему.
Стрелы срывались с тетивы. Сил, чтобы натянуть ее, девушке определенно хватало, однако сноровки и меткости - нет. Устав, через пару часов, бегать в лес за умчавшимися мимо цели стрелами и решив, что сломанных снарядов на сегодня хватит, Саския, взглянув на небо, прикинула, что до полудня у нее еще есть час, а потому, можно и отдохнуть прежде чем отправляться обратно.

Тихо звякнув на поясе, меч едва задел горстку камней возле могучих корней огромного дерева. Устроившись в тени и, прикрыв ненадолго глаза, девушка вдохнула воздух полной грудью, улыбнулась и, прикрыв глаза, пальцами зарылась в лохматый островок мха рядом с собой.
- Мир такой огромный, мир такой прекрасный - Прошептала она, вспоминая, как в книжках, в убежище Филиппы, отыскала атлас и, подолгу рассматривая страницы, изумлялась разнообразию флоры и фауны, культуры и легенд разных земель.
В те минуты, в сердце рождалась новая, еще более крепкая вера в то, что за все это стоит бороться. Огонь вспыхивал в душе, разгорался и согревал изнутри, давая сил двигаться дальше и каждый день стараться совершенствоваться во владении оружием, ловкости и выносливости.
"Скоро станет совсем тепло и тогда, обязательно, найду хороший берег чтобы поплавать. Может, даже в облике дракона" - по-весеннему глупая, несерьезная мысль заставила Саскию улыбнуться шире и, раскрыв глаза, подтянуть к себе небольшую сумку, куда были сложены собранные ею припасы для Филь. Ловко выхватив из котомки упругие, длинные стебельки растений с круглыми листиками, Саэсентессис быстро сплела их воедино, превратив в небольшой венок и, на манер носимого ею когда-то обруча, надела на голову, попытавшись закрепить непослушные, сильно отросшие светлые волосы.
Солнце, перебравшееся от горизонта к зениту, упрямо напоминало, что пора было бы выдвигаться в обратный путь, но пригревшаяся в корнях, слегка опьяненная ароматом свежей листвы Саския, столь же уперто оставалась на месте, не желая отпустить этот момент абсолютного покоя и, более не пугающего ее одиночества. Поблизости, неловко оступившийся олень хрустнул веткой и, открыв глаза, с интересом, девушка внимательно смотрела на него, стараясь тихо подтянуть к себе лук и стрелы.

Отредактировано Saskia (2020-02-04 04:44:41)

Warriors - League of Legends, 2WEI, Edda Hayes

Вложить стрелу. Натянуть тетиву при глубоком вдохе, зафиксировать руку в локте, четко но плавно. Указательный палец - прицел, средний и безымянный - спусковые. Правый глаз прикрыть, затаить дыхание, не дожидаясь дрожи в руках - отпустить на выдохе. Стрела должна прийти ровно в цель, если рука, при спуске, не дрогнула и не шатнула тетиву.
Так Саския запомнила каждый миг, ощущение и суть действий при стрельбе. Так, когда-то, делал тот, кому она могла довериться в любой ситуации, тот, которого больше никогда не будет рядом. Так делал Йорвет.
Его лук был настоящим чудовищем - четыре плеча, рукоять с утяжелителем, перегон тетивы на четырех точках... Далеко не раз Саэсентессис наблюдала за тем, как эльф стреляет из него. Как его руки, закованные в грубую кожу перчаток, с уверенностью вкладывают очередную, стройную стрелу, как со стремительной легкостью он делает легкий, совершенно естественный вдох, грудь, увенчанная личными трофеями, приподнимается, а затем, с острой, почти сверкающей от напряжения тетивы, срывается стрела.
Сколько в его жизни было стрел?.. Многие из них были для кого-то последними.
Если бы сейчас он видел ее такой, разочаровался бы? Из воительницы она превратилась в стрелка-самоучку, все еще наивно таскающего с собой меч. Из существа, некогда бывшего светом надежды для других, она сама обратилась в тень, блуждающую между осколков ее былой славной жизни. Если бы тогда, при нападении нильфов, он увидел ее, отчаянно вскинувшую меч и велевшую своим людям отступить, не желающую видеть столько смертей, но отчаянно бросившуюся самостоятельно на рожон... Был бы он зол на нее за эти суицидальные поступки? Ведь тогда, обратившись драконом в последний раз, она, прежде чем упасть с шестью острыми копьями в крыльях и тремя в груди, успела сжечь всю линию кавалерии.

С глубоким вдохом, девушка натянула тетиву, прикрыла правый глаз, словно бы окаменела, готовясь к выстрелу, но вдруг, вздрогнув, опустила лук.
Что-то колкое заерзало в груди, словно из под ребер выпал очередной осколок, тот, из которых она собирала себя заново после встречи с Филлипой. Этот осколок, перевернувшись внутри, больно резанул сердце, скользнул к легким и замер там, не давая сделать выдох. Рука инстинктивно метнулась к груди, затем, почти моментально, легла на рукоять ножа, закрепленного ремешком на бедре.
Саэсентессис замерла, все еще не в силах сделать выдох. Голову переполнило мыслями, однако отследить их не удавалось - словно безумный снегопад, они то и дело мельтешили, облепляли со всех сторон и кружили, застилая ясный взор разума. Только внутри безумно колотилось сердце, а в груди застыл привкус можжевельника и кислых, красных ягод.
Только один... Один знакомый ей эльф пах именно так. И его, насколько она знала, нет в живых.
С ним она не успела попрощаться и об этом, должно быть, более всего грустило ее сердце.

Ты - мой последний осколок.
Боясь увидеть что-либо и ничего одновременно, Саския, с широко распахнутыми глазами, сделала еще один вдох.
Можжевельник и кислые, красные ягоды, название которых она всегда забывала. Она не может ошибаться.
Сердце пропустило удар, рука до белизны костяшек впились в рукоять лука, другая же, вернувшись на солнечное сплетение, в исступлении вцепилась в ткань рубахи.
Казалось, она и сама не узнала бы свой голос сейчас, зазвучавший неожиданно спокойно и нежно, словно стремясь вырвать, заманить в реальность призрака, что явился к ней легкими нотками давно потерянного, но такого дорогого ей существа.

-  Iorweth, caemm a me.

Если тебя нет, но и меня, в каком-то большем смысле, тоже нет. Это нечто большее... Понимаешь, все в мире связано Предназначением и сила его велика настолько, что может менять судьбы не только людей, но и целых государств. Оно привело меня к тебе и, насколько долго оно будет объединять нас я не знаю, однако в одном я уверена точно - я всегда буду благодарна ему за тебя.
В память вторглись слова, безжалостные в своей искренности. Те, что она говорила Йорвету тогда, когда он, не отводя взгляда от разодранной, искалеченной груди, аккуратно обрабатывал ее раны. Слова, которых все равно было мало, которые блекли по сравнению с тем, какую благодарность она испытывала к эльфу, верной тенью следовавшему за ней всюду, даже, как казалось тогда, на порог самой смерти.
Тогда, в пламени боли, она отчаянно цеплялась взглядом за него. Красная повязка, уверенные, сильные руки, взгляд пронзительного изумруда, того, что в левой глазнице. Был ли он тогда зол на все произошедшее? Или боялся потерять ее? В те моменты Саския не задавалась этими вопросами, да и сейчас не спросила бы его об этом.
Сейчас ей хотелось только одного, еще раз, бессмысленно и честно поблагодарить его за все.
Даже за то, что его не было рядом.

Отредактировано Saskia (2020-02-17 16:40:39)

"Умирать просто, Саския, жить сложнее".
Кто сказал это - уже не вспомнить, но смысл отчаянно впечатался в голову, не оставив надежд для других исходов, тех, что видятся лучшими в самые тяжелые ночи. Всего одна фраза, но столько упрямства она рождала в душе, столько жажды противоречить всему миру, лишь бы играть на повышенной сложности. Ведь умирать легко, а двигаться, бороться, удивлять и раз за разом превосходить даже собственные ожидания - вот это по-настоящему сложно. И так интересно.
Тогда, сразу после битвы с нильфами, лежа в грязи, напичканная стрелами, в разодранной рубахе и глупо, бесцельно смотря в небо, Саския отчаянно пыталась не засыпать, шевелить хотя бы кончиками пальцев, дышать и отчаянно цепляться за явь. Все было кончено, бороться было уже не за что, прекрасные поля обратились в пепел, а надежды рассыпались под натиском безжалостной реальности, но все же...
Почему я продолжаю дергаться? Зачем я встаю? Раз за разом. Вновь и вновь. Я думала, я сдалась. Но тогда зачем это все?..
Потому что умирать просто и в том нет великой науки. Потому что сдаваясь, ты даешь миру понять, что ты отказываешься от подарков, которые он может преподнести тебе. От всех будущих встреч, от новых смыслов, надежд, сражений и побед. Потому что сдавшись, ты просто уходишь, уступая место пустоте, проигрывая ей. Не это ли самый постыдный способ проиграть? Уступить пустоте, абсолютному ничему.
Так вот почему я встаю. Почему двигаюсь и дергаюсь. Почему продолжаю.
Я просто не могу проиграть пустоте.
Никто из тех, кем я так дорожила, никогда бы не простил мне этого проигрыша.

То, что не ломает, делает сильнее. То, что не ломает, оставляет нам шрамы.
Удивительно, насколько запутанными могут быть планы у жизни, насколько изощренные методы она выбирает, чтобы учить и направлять на верные пути. Знают ли люди куда они движутся и управляют ли в действительности хоть чем-то? Или все, что движет каждым из живущих, это лишь одно большое Предназначение, единый цикл заранее предугаданных выборов, ошибок и случайностей? Могла ли Саския знать, что, уже распрощавшись с прежней собой и с каждым осколком своего прошлого, ей все-таки доведется встретить самый яркий, самый ценный кусочек той судьбы, что переменилась, сломавшись и разлетевшись вдребезги?
- Cáerme - Усмехнулась она, стараясь скорее спрятать за улыбкой тайфун, рвущийся наружу, радость от встречи, сдержать которую, казалось, невозможно - Esseath a aedd ma cáerme.
Та часть, увидев которую, Саэссентэссис испытала настоящую, неподдельную радость, ведь он, Йорвет, остался прежним. Его взгляд, походка, знакомые черты и даже вуаль из можжевельника, что окутывает прекрасного Aen Seidhe, словно непобедимый памятник свободе и вере, умению биться до конца - все было здесь, прямо перед ней.
- Я очень... - Голос чуть дрогнул, но не сломался, напротив, сделался легче, чуть звонче чем за все эти долгие месяцы - Я так рада тебя видеть.
Раскрывать объятья, должно быть, слишком по-людски, да и без них можно было увидеть и почувствовать все, что бушевало в драконице, вспыхнувшей будто бы изнутри. Взгляд, светящийся от восторга и тепла, едва уловимая дрожь, улыбка, раскрывающаяся даже через осторожную сдержанность, вне всякого сомнения, он, если захочет обратить на то внимание, поймет сразу, насколько она ему рада.
- Нет, не так - Нахмурившись, всего на мгновение, припомнив слова, сказанные Регису много месяцев тому назад, его мудрое замечание о том, почему же, все-таки, не получалось так долго отпустить прошлое, Саския сделала уверенный, твердый шаг вперед, навстречу эльфу и, отринув всю прежнюю сдержанность, на миг ощутив себя чем-то большим, чем драконом, не знающий верных способов описать чувства через жесты, протянула руку, легко коснувшись ладони эльфа, сжав ее в своей - Я боялась никогда не попрощаться с тобой. Спасибо, что ты здесь. Сейчас.

Потому что сердце не обманешь. И к тому же, нет дурного в том, чтобы говорить то, что чувствуешь, даже если ты дракон.
Она думала, что он мертв. В том не было привычной для многих скорби, не было терзаний неупокоенных чувств или страха потери. Но было нечто другое, название чему Саския и сама не могла дать. Они были принципиально разными существами, однако, разве не может море тосковать по шторму?
Сейчас, видя его, зная, что он жив и, совершенно точно, нашел свой новый путь, штиль кончился. Вот он, шторм, все так же будоражит и, не тая своей свободы, поднимает волны, топит корабли. И ей пора последовать его примеру.
Пожалуй, все это время, стараясь не думать о том, жив ли тот, что был такой важной частью ее прошлого, Саэссентэссис не понимала, насколько важно ей было просто знать, что Йорвет жив. А сейчас, увидев его наконец не в кошмарах, не пытаясь разглядеть его лицо среди мертвых, не вглядываясь в случайных прохожих, наступил момент долгожданного покоя. Все, что было, наконец, можно отпустить и жить дальше.
- И спасибо, что ты жив - Тише добавила она, отчего-то не в силах пока отпустить его руку.

Каждый выстраивает мир в своей голове так, чтобы мыслям было комфортнее развиваться в нем, чтобы чувства и инстинкты не подавляли и не стесняли неясные и неуютные условности. Мы делаем это неосознанно, а потому, зачастую не можем понять своих чувств, когда что-то не укладывается в привычный и структурированный мир, выстроенный нами для самих себя. Например, в мире, который построила Саския, не было разницы между королями и кметами. Все были людьми и у всех по венам текла кровь, любого короля можно было победить и свергнуть, и не важно, сколь велика социальная пропасть между ним и другими. В ее мире драконы были сильными и могли отстоять то, за что сражаются, а еще, в ее мире не было, прежде, ее собственной смерти. Осознание слабости, тот порог, через который можно случайно переступить - все это пришло не так давно, а до того... Смерть это то, что бывает с другими, верно?
Оказавшись вдруг снова в самом начале пути, пережив испепеляющую боль, злобу и поражение, она переменилась. Не сразу приняла весь новый опыт, чудовищной лавиной сошедший ей прямо на голову, не разобралась еще до конца с тем, чем теперь располагала.
Своими колкими но мудрыми мыслями Филиппа, при их первой встрече, заставила Саэсентессис серьезно задуматься. Тогда, она с усмешкой посоветовала ей набраться мужества пережить собственное поражение и, несмотря на то, что сама чародейка пребывала в крайне плачевном состоянии, драконица прислушалась, решив научиться мужеству у нее. Удивительно сколь сильно может вывернуться мир наизнанку, лишь бы показать тебе, что он вовсе не таков, каким ты его выстраивал в своей голове. И, казалось бы, обманщица и заговорщица, жестокая, самовлюбленная Филиппа, жаждущая все прибрать к рукам, разве может она научить хоть какому-то мужеству?.. Оказалось, может.
За те месяцы, что они с Филь провели вместе, Саския узнала чародейку с другой, неожиданной стороны. Нет, у них не случалось откровенных разговоров, а если таковые и были, то обе предпочитали делать вид, будто все это исчезло без остатка и никогда не вернется. Они не стали подругами, в общем смысле этих слов, не начали безоговорочно доверять друг другу и ужины их до сих пор проходили в тишине, но... Но в этом было нечто большее, нечто настоящее. В том, как Эйльхарт вела себя, прямолинейно, строго и властно, пусть она и слепа. Видя это, Саэсентессис чувствовала странное, не очень понятное ей самой умиление и сострадание, ничуть не перекликающееся с жалостью. Чародейка для нее была чем-то вроде цветка, отчаянно желающего распуститься в непогоду, а душить это желание казалось драконице отвратительным издевательством. Филиппа заслуживала хоть какого-то уважения хотя бы потому, что пережила насилие, лишение органа чувств и крах всех своих идей, однако она все равно не сдавалась, продолжая цепляться за жизнь, в то время как сама Саския была раздавлена случившимся и, признаться честно, не видела никакой цели из тех, к которым можно было бы двигаться. Филиппа, возможно сама того не зная, научила ее желанию выжить не для других, но для себя. Поставить, пусть и в случае с драконицей ненадолго, превыше всех других чувств и надежд свои и биться за них, бежать или ползти в нужном направлении. Отсекать страх, но оставить осторожность. Быть гордой но уметь меняться.
Должно быть, именно поэтому, вопреки всему, Саския продолжала жить зная, что боится теперь только одного - утратить тот последний осколок, что напрочь засел в сердце, пока возводится ее новая жизнь, узнать, что же все-таки с ним стало.

- Это очень странная история - Саския приподняла уголки губ, легко улыбаясь - Надеюсь, у тебя есть время ее послушать?
Конечно, его не хочется удерживать и тормозить. Всегда в делах, в битвах и круговороте событий, горящий пламенем страстного деяния, испепеляющий сам себя Йорвет. Сколько он так горит? Кажется, всю жизнь, или даже больше. Это пламя способно снести все на своем пути и не затухает даже в самую сильную непогоду, ведь до тех пор, пока ему есть что жечь, он не затухнет. Хорошо, что драконы не боятся огня.
- Пришлось выдать себя при битве за Долину Понтар, обратиться в дракона чтобы хоть как-то сдержать Нильфгаард - Сделав шаг чуть в сторону, кивнув на лес, Саэсентессис кивком предложила пройтись в нужном Йорвету направлении, чтобы не оставаться на одном месте и не тратить его времени - Я надеялась что смогу сделать нечто большее, но по итогу лишь выиграла немного времени. Потом, когда все было кончено и долина пала, я пыталась отыскать выживших, помочь кому-то из оставшихся. Раны были серьезными, долго не могли затянуться, передвигаться быстро не получалось, поэтому я старалась оставаться рядом с беженцами, что двигались на север. Тогда... Мне было важно защитить хотя бы их - Взгляд Саскии сделался прозрачным когда она, словно вынимая из самых дальних уголков памяти, воскрешала события того времени - В одну из ночей, пытаясь помочь им пересечь реку, мы наткнулись на патруль нильфов, я поймала несколько стрел. Не знаю как мне удалось не захлебнуться, но в сознание я пришла только в Велене, в заброшенном доме охотника.
Сделав небольшую паузу, проходя мимо места, где еще недавно девушка тренировалась в стрельбе, она с усмешкой отметила для себя небольшие успехи во владении луком, видимые по отпечаткам на стволах. Для нее, существа всю свою жизнь державшего в руках только меч, это было чем-то удивительным и инородным, однако необходимым в высшей степени именно сейчас.
- Меня спас Регис, достал из воды, обработал раны, отнес в безопасное место. Оказывается, он нашел меня по запаху крови, а еще ему было интересно, что я такое - Девушка тихо засмеялась, припоминая выражение лица заинтересованного вампира, его темные глаза и удивленную улыбку, едва открывающую острые зубы - Позже, мы выяснили, что он друг Геральта, когда я рассказывала как получила свой шрам на груди. Друг и, при этом, высший вампир - Снова сделав паузу, Саския пожала плечами, смеясь, покачала головой - Gwynbleidd дружит с высшим вампиром, разве не удивительно? - Удивительно и прекрасно, как дружба между драконом и чародейкой. Как привязанность дракона к Aen Seidhe. - Мы условились двигаться в сторону Новиграда, там он рассчитывал встретить Геральта и предлагал присоединиться к нему, но мы разделились у Белого сада. Потом я долго двигалась в сторону Новиграда, безуспешно искала, попутно узнавая все больше о твоей гибели - Вздрогнув, драконица покачала головой, отгоняя воспоминания о том, как в каждом встреченном на пути теле она старалась не узнать Йорвета, как упрямо повторяла себе, что ей легче считать его пропавшим, чем мертвым - В конечном итоге, я нашла... Где остаться.
На этом моменте рассказ должен был перейти к Филиппе, но Саския остановилась, словно запнулась всем сознанием о барьер, выстроенный чародейкой. Она пряталась, желала укрыться от всего мира, набраться сил и Саския обещала помочь ей в этом, в обмен на ее помощь. Слова неприятным комом застряли в горле, девушка поморщилась, сделала глубокий вдох, не зная как закончить свой рассказ, не желая врать, но и не видя возможности рассказать все до конца. Без сомнения, Йорвету она доверяла как себе, и даже больше, однако обещание, данное Филиппе, не позволяло раскрывать деталей, отчего драконице сделалось неловко, даже неприятно.
- К северо-востоку от Оксенфурта, в лесах, я ненадолго остановилась чтобы помочь одному человеку. И теперь я остаюсь здесь, неподалеку, пока срок нашего уговора не истечет и я не смогу уйти.

Отредактировано Saskia (2020-03-03 16:38:31)

"Пока я не смогу уйти" - в сущности, могла в любой момент, однако не уходила. Филиппа, пусть и не отличалась особенной теплотой в общении, все равно каким-то странным образом вызвала у Саскии странную смесь взаимопонимания и симпатии. Да, чародейка была крайне своенравной и, наверное, выбирая между всеми живыми существами, которые могли бы отображать характер Эйльхарт в полной мере, Саския сравнила бы ее с эндриагой, в такой степени это было абсолютно не лояльное ко всему вокруг существо. Однако, даже тяжелый характер и склонность к садизму не становились серьезными причинами для того, чтобы хоть раз задуматься об уходе. Почему? Одиночество пугало куда больше, чем строгость, вечная паранойя и требовательность. Куда там постоянным придиркам и надменным интонациям до ощущения черной дыры в груди?.. Рядом с Филиппой, во всяком случае, дыра эта медленно но уверенно заполнялась знаниями и новым опытом. Отнимая что-то и требуя платы в виде абсолютной лояльности, чародейка давала ценные знания, а еще, заставляла Саскию делать невозможное: двигаться и вести себя так, словно она никогда не была той прямолинейной девой, облаченной в звенящие при ходьбе доспехи и вооруженной только верным мечом. Ежедневные тренировки в незаметности сделали из нее нечто плавное, тихое и осторожное, полагающееся в первую очередь на возможность урвать преимущество в виде засады. Поступь, голос, жесты - все сделалось сдержаннее, тише.
Эйльхарт изменила ее, вот только как именно, драконица не задумывалась.
Деформировала или огранила?..

Звонкая, ясная нотка гнева в голосе Йорвета, вызывает у драконицы улыбку и теплый, полный понимания взгляд. Именно в такие мгновения, видя каким эмоциональным может быть эльф, пусть и в своей, особенной манере, Саския испытывала нечто очень человеческое, незнакомое но интересное. Отголоски эмпатии и абсолютной солидарности, возможно именно той, которая когда-то сделала их союзниками.
"Я не могу почувствовать, но могу понять" - она описала бы это именно так, с одной лишь поправкой "Я хочу почувствовать, и могу понять".
Сейчас, признаться, воспоминания о событиях, в которых тогда был замешан Gwynbleidd, почти утратили яркость. Они остались блеклыми напоминаниями о минувших днях и все проблемы, что тогда казались неразрешимыми, растворились на фоне черной волны, захлестнувшей Север. Все это было в другой, какой-то невероятной жизни, закончившейся будто бы тысячу лет назад.
Осталось только ощущение ярости, притупленное и очень горячее, пронзающее грудь ноющей, невыносимо-острой болью, да образ ведьмака, решительного, запыхавшегося и держащего меч не дрогнувшей рукой. Его быстрые шаги, безэмоциональное лицо и секундное размышление о том, стоит ли оборвать жизнь огромного, страшного чудовища, ныне беспомощного перед ним.
Пока память услужливо возвращала Саэсентессис обратно к ведьмаку, державшему меч у нее прямо перед мордой, они с Йорветом вышли к поляне, на которой произошел очередной бой. Едва в глаза бросились разорванные и изувеченные тела и небрежно разбросанные всюду куски амуниции, Саския испытала неприятный, саднящий болью удар в солнечное сплетение. Девушка замолчала, опустила взгляд, оценивая обстановку и молча перехватила в руки лук.
- Каждому по стреле в глаз ведь должно хватить? - Проговорила она почти прозрачным голосом, параллельно вынимая стрелу из колчана и закладывая ее в тетиву.
"Пусть это будет хорошим поводом для тренировки" - все тот же лишенный эмоциональности голос настойчиво заполнял собой внезапно образовавшуюся в груди боль, пульсирующую именно в тех местах, где Саэсентессис пришлось поймать вражеские снаряды из огненных скорпионов нильфгаардской армии. Боль эта была приятной, потому как, к счастью, отвлекала сознание от настойчивых мыслей об изувеченных телах, оплавленном металле и сгоревшей до костей плоти на поле боя у Долины Понтар.
В какой-то момент, уже натянув тетиву и прицелившись, делая вдох, Саския вдруг замерла. Невидимое присутствие кого-то третьего, сложившего на груди руки и с холодным осуждением смотрящего на нее, повисло в воздухе, заполнив собой воздух. Драконице тут же захотелось оправдаться, мол, никто не заметит парочку убитых гулей, да и она не воспользуется мечом, заберет потом стрелы и здесь нет ровным счетом никого, чье внимание это привлечет. Только мертвые и трупоеды.
Саэсентессис перевела взгляд в сторону Йорвета, будто подсознательно ища у него ответ или какое-то разрешение, но тут же, едва столкнувшись с ним взглядом, отвела глаза, нахмурилась. Что-то внутри у нее переворачивалось сейчас, противилось и упиралось. Что-то свободолюбивое и упрямое неустанно скидывало с себя запреты и настоятельные рекомендации чародейки.
Стоя так, с натянутой тетивой в руке, Саския начала замечать, как локоть ее чуть подрагивает от напряжения - держать тетиву долго было тяжело, а для нее, не привыкшей к длительному статичному напряжению, тем более.

Отредактировано Saskia (2020-03-27 15:13:35)

Если бы он остался, было бы иначе? 
История не знает сослагательного наклонения, однако разум все равно упорно стремится к тому, чтобы проигрывать множество возможных вариантов, искать оправдания, причины и разницу, выдумывать чрезвычайно странные конструкции, лишь бы не находиться в одной реальности все время. Лишь бы только найти для себя утешение, подтверждение обыденной истине: все, в конечном итоге, происходит так, как должно. И сколько бы люди, эльфы, драконы, краснолюды – кто угодно – не противились, не говорили о выборах и отсутствии судьбы, рано или поздно нечто большее, чем все они вместе взятые, расставляет все по своим местам. Мысль эта дает покой и, единовременно, разжигает ненависть и боль. Неужто все, к чему мы идем, чего добиваемся и чем дорожим все равно имеет судьбу, не подвластную нам? Неужели ничто нельзя изменить? Рано или поздно, все разрешится так, как должно.
Но как сильно, порой, хочется это сломать, деформировать, исправить. Как можно смириться с тем, что ей, Саскии, было суждено дать цель и будущее стольким нуждающимся, прикоснуться к надежде собственными руками и начать строить ее, камень за камнем, а после, стать свидетельницей того, как нильфгаардские войска уничтожат все то, что она строила, за что проливалась кровь? Как пережить все эти выжженные поля и смерти? Как смириться с тем, что смерть — это то, что бывает со всеми? Конечно, все, что нас не убивает, делает нас сильнее, однако… То, что не убивает нас – оставляет нам шрамы. Идеальным примером этой правды был Йорвет – живой, с вечным напоминанием о собственной силе, за которую пришлось заплатить не только шрамом на лице, но и на сердце. 

Если бы он остался, было бы иначе?..
Едва ли.
Если бы он остался, могло бы быть гораздо хуже.
Не для всех, но для нее.
Теперь у нее есть шрамы, которые сделали ее намного сильнее.

—  В порядке, просто ненадолго отвлеклась.
Саския делает глубокий вдох и, после, приводит в порядок лицо, поворачивается к Йорвету, молча смотрит на него со спокойствием и тенью усталости в глазах. Она думает о том, что все происходящее наконец-то хоть немного походит на реальность, в которой хочется оставаться. Радуется их встрече и старается отогнать от себя уныние, которое ей прежде казалось не свойственным. Смотря на него, она понимает, что несмотря на пережитое, все равно будет продолжать бороться и, рано или поздно, вернет Верген тем, кому он по праву принадлежит.
- Твоя очередь рассказывать мне свою историю – Тени в глазах исчезают, уступают место улыбке, искренней и словно вырванной из прошлого.
Уверенные шаги, Саския проходит мимо мертвых трупоедов, на секунду задерживается чтобы окинуть взглядом поляну, приютившую тела павших солдат. В голову настойчиво лезет мысль о том, что рано или поздно она увидит Понтар таким же и именно она будет среди тех, кто разведет погребальные костры. Языки пламени пожрут все, что останется после войны и из пожара, на пустующих просторах, вырастут новые города, появится новая жизнь.
«Странное дело – жизнь развела нас в разные стороны без намека на то, чтобы вновь воссоединиться» - с неловкой усмешкой, украдкой взглянув на эльфа, Саэсентессис вспомнила их последний разговор, прежде чем Йорвет ушел – «Чем ты живешь сейчас? Что зажигает твое сердце и ради чего ты борешься, Aen Seidhe? Есть ли мне место рядом с тобой, или наши дороги вновь разбегутся?»
Хотела ли она отпускать его, после этой встречи? Не хотела. Нужно было бы быть полным идиотом, чтобы не понимать – она скучала, переживала за то, жив ли Йорвет. Ей нужен был друг, смотря на которого, она всегда набиралась решимости и сил, даже если казалось, будто те никогда не покидали Саскию и возникали в ней сами собой. Ей нужен был Йорвет, тот, кому она доверяла всецело и без оглядки.

Отредактировано Saskia (2020-05-15 15:44:05)

— Мы пришли.
Саския утвердительно качнула головой, не смотря в сторону Йорвета. Взгляд был устремлен в землю под ногами, сосредоточенный и настолько цепкий, будто бы только эта мелкая, зеленая поросль могла дать ей ответы на все жизненно-важные вопросы. Драконица не вполне понимала, что именно она испытала, когда узнала о том, где и с кем сейчас эльф. Было ли это переживанием за дорогого ей друга, который оказался в обществе того, кто некогда играл роль его главного врага? Едва ли. Умом Саския осознавала, что Роше, пусть и фанатик, но человек не плохой. Он предан своей стране, а значит благородство и созидательность, пусть и странная, ему не чужды. Конечно, вопрос законности их договора и реальности выполнения оговоренного "вознаграждения" оставлял кучу сомнений, однако об этом расспрашивать не хотелось. Дело было в чем-то другом, чего Саския пока еще не могла осознать в полной мере. Вероятно, знающие мира сего были бы правы, сказав, что сердце кольнула незнакомая до сих пор ревность. Ужасное, едкое, удушающее чувство, что тот, кто был ей дорог, тот, о ком она постоянно вспоминала, сожалея о невозможности быть рядом, жил другой жизнью, в которой ей не найдется места. Кажется, следом была неприятная, колкая смесь из страха и разочарования, заполонивших легкие так, что каждый вдох давался словно он сделан в облаке пыли. Было ли все то, через что они с Йорветом прошли, не важно для него? Просто этап на пути к его целям, через который он смог с легкостью переступить, двинувшись дальше? В конце концов, Саскии всегда казалось, что она делает недостаточно для того, чтобы по-настоящему доказать эльфу свою благодарность и привязанность. Только как, черт возьми, это показать? Никакие слова не смогут передать все то, что творилось в голове у драконицы. Кошмарные сны, постоянный, подсознательный поиск знаков присутствия эльфа, его следов, подвеска с наконечником его стрелы, ужас при мысли о том, что Йорвета больше нет — все это нужно только пережить, и желательно взаимно, чтобы это имело хоть какой-то вес.
Он покинул ее уже очень давно, но истинность этого процесса драконица испытала только сейчас, поняв, что в каком-то смысле ей никогда не догнать Йорвета и не поравняться с ним. Ей остается только восхищаться его упрямством и внутренним стержнем, который будто бы и не знает бед и моральных терзаний.
«Прекрати думать о себе и хоть раз сделай все, чтобы доказать, что его жизнь и стремления тебе важнее собственных» — Укоризненный, низкий голос в голове заставляет скоп мурашек пробежаться по спине. Саэсентессис делает глубокий вдох, внезапно ощущая всем телом, каждой его клеткой, покалывание и ноющую боль — уродливый шрам на груди, тот, что оставила ей встреча с ведьмаком, особенно шумно отзывается на острые душевные переживания. Он служит напоминаем о том, как сильно она обязана тому, что сейчас стоит рядом. Как все в ее жизни вдруг обрело смысл и значение, связанное с ним.
Впору было бы испугаться столь сильной привязанности. Характер таких чувств неукротим, живуч и упрям, хоть и прекрасен в своем страстном упорстве и всесилии. Должно быть, впервые в жизни, Саския ощутила себя абсолютно беспомощной. Будто она — лишь слабый, беззащитный человек, а ее чувства — огромный, огнедышащий дракон, и что делать с этим чудовищем совершенно не ясно. Но ведь она сама дракон. Придумает что-нибудь.
Еще один глубокий вдох, чтобы собраться с силами и сделать самый сложный, самый важный — первый шаг. Оторвав наконец взгляд от земли, Саския улыбается, не слишком широко, но и без тени притворства на лице.
— Ни шагу назад, Йорвет.
Она не знает, что сказать еще. Напрашиваться идти с ним — глупо и страшно. Едва ли после произошедшего в Понтаре, да и сейчас, когда и речи не идет о том, чтобы объединиться, стоит поднимать эту тему. В конце концов, эльф мог попросту устать быть все время рядом с Саскией, еще растущей и только начинающей становиться осознанной личностью, хватающейся за любой опыт, набивающей шишки на жизненном пути.
Пора было учиться двигаться дальше. И первое, что предстояло сделать Саскии, это покинуть Филиппу, оставаться с которой из-за желания удержаться за прошлое было попросту глупо и недальновидно. У этой затеи изначально не было перспектив, так отчего же драконица так долго держалась за присутствие чародейки в своей жизни? Не от того ли, что не хотела двигаться дальше, принимать новую реальность, в которой оказалось неуютно. Пора было расти и следовать своим же советам, а потому, решив, что больше Саэсентессис не сделает и шага назад, девушка качнула головой, будто соглашаясь с внутренним монологом и, после, наконец успокоив бурю внутри, чуть нахмурившись, отшутилась:
— Если у Роше вдруг вырастут уши и он начнет стрелять из лука, я хочу узнать об этом как можно скорее.
Помолчав немного, Саския ненадолго подняла голову, посмотрела в небо, нахмурившись. Пожалуй, возвращаться к Филиппе сегодня уже нет смысла. Еды у нее точно хватит для того, чтобы продержаться еще пару дней, воды — тоже, а беспокоиться чародейка будет далеко не о пропавшей сожительнице, лишь о своей безопасности. Куда же двигаться тогда? В Новиград, как предлагал Регис? Или сразу отправляться на линию фронта. В конце концов теперь, когда она, кажется, окончательно смирилась с течением времени, можно смело двигаться дальше, не оглядываясь, не имея причин за что-либо держаться.
— Береги себя — Переступив с ноги на ногу, Саэсентессис перешла к прощанию, коего, конечно же, хотела избежать — Уверена, Роше отличный союзник, ведь он был достойным врагом.