Если бы, как говорят, всё осталось позади и нашлось время вспомнить что произошло, то Риенс смог бы понять где именно ошибся. Какие действия оказались излишне опрометчивыми и безрассудно непродуманными.
По крайней мере, трём всадникам точно не следовало приближаться к небольшому каравану беженцев. Но кто бы мог подумать, что хоть что-то может пойти не так? Война пожирала эти земли не первый день, всё больше людей отчаянно пыталось найти способ вырваться из когтей смерти, всё больше бросало свои насиженные места и родные дома, прорываясь на север, туда, куда Нильфгаард ещё не дотянулся. Да, эта война была другой. Не было ни Соддена, ни Бренны, никто не остановил чёрных от этого победоносного, кровавого похода. Первое время все ещё надеялись, всё спрашивали – где, где Империя захлебнётся на этот раз? И вот в Вызиме уже висят чёрные знамёна. Все глаза устремлены на Реданию. А вдруг там Белое Солнце наконец-то обломает свои клыки? Но кметам от этого не легче.

В общем, беженцами никого не удивить. Да и не было обычно в этих потерянных ублюдках особой агрессии. Они спасали свои жизни, на других им было плевать. До этого момента.
- Пособники чёрных! – крикнул кто-то в неровном строю телег и пеших.
Бойцы Филипа Стенгера сначала даже не поняли, что это про них. А потому никто не успел даже толком среагировать. Двоих умудрились стащить с коней почти сразу, конь Густава же, норовистый чёрный жеребец, успел ударить кого-то копытом в плечо. Пронзительный крик пострадавшего только распалил толпу.
- Служаки наместника! Подхалимы Кровавого Барона!
Можно было бы поспорить о том насколько там Стенгер помогал имперцам и как вообще всё это выглядело, но никто не собирался углубляться в политику.
- Предатели!! Смерть изменникам!!

Подумать об ошибках времени уже не было. Караван остановили, свежедобытых предателей скрутили, суд тоже был скорым. В лучах заходящего солнца у одной из телег убрали борта, соорудив из неё своеобразный помост, веревка на петли тоже нашлась. Коней, кажется, успели разобрать ещё до того, как законные хозяева испустили дух.
А что бойцы? О, Риенс затмил своих товарищей. Сначала своей неподдельной яростью. Как эти чёртовы куски ослиного дерьма вообще посмели его лапать, тем более там бесцеремонно! Барон разберется, и тогда не видать этим поскрёбышам лёгком смерти. Угрожать бывший помощник Вильгеорфца всегда умел. И откуда только брались слова. На пару мгновений кто-то даже прислушивался, но толпа была непреклонна. Угрозы перешли в торги. За бойцов заплатят, и немало. Торги сорвались в мольбы, но разве был хоть малейший смысл взывать к милосердию необразованных, диких кметов? В итоге все трое оказались на телеге, запряженной самой тихой и покладистой лошадкой из каравана – никто не хотел, чтобы справедливый суд сорвался из-за конского норова. Хозяин гладил лошадку по шее и гриве, бросая косые, злые взгляды на трёх «предателей».

Риенса поставили ровно центру, вполне логично решив, что самый буйный в отряде является командиром. По правую руку от него стоял совсем ещё юный паренёк, кажется, ему только-только должно было исполниться семнадцать лет. Но из лука стрелял от лучше многих бывалых солдат, а потому быстро нашёл своё место среди бороновых воинов. За рыжие волосы и яркие веснушки его звали Лисом, никто даже не знал, как его зовут на самом деле, по крайней мере, Риенс точно не знал. Бойцы по старше звали пацана Лисёнком. И вот стоя на борту телеги, Лисёнок тихо плакал. Если вначале он ещё пытался о чём-то просить, то теперь, наверное, уже не хватало сил. Крупные слёзы густо текли по веснушчатым щекам. Боец по левую руку был полной противоположностью Лису. Тот самый Густав, хозяин норовистого жеребца, высокий, крепкий воин с сединой в коротких каштановых волосах молча смотрел на беженцев как на дерьмо. Создавалось ощущение, что он не боялся смерти. Нет, боялся. Но слишком сильно презирал палачей, чтобы позволить им увидеть этот страх. Только на Риенса бросил короткий осуждающий взгляд. Командир, ты не уберег пацана. Бывшему шпион отчаянно хотелось лягнуть бывалого напарника, к чёрту его и его отвагу.

В итоге трое связанных мужчин с трудом помещались на телеге, но кто-то успел пошутить что-то про «в тесноте, но не в обиде».
Им было весело.
Треклятым сучьим потрохам было весело. Весело смотреть на то, как трём связанным мужчинам с какой-то вальяжной неспешностью накидывали на шеи наскоро скрученные петли, привязанные к толстенной ветке старого дерева у дороги. Ублюдки несли справедливое возмездие и получали от этого удовольствие. Где-то в почерневшем в закатном солнце лесу позади выли волки. Или не волки. Хрен теперь разберёшь всю ту живность, которая ошивалась по полям отгремевших сражений.

На шею бывшего шпиона легла толстая веревка, кто-то уверенным движением чуть дёрнул её сзади. У чародея перехватило дыхание. Наверное, он бы тоже не прочь расплакаться от собственного бессилия и отчаяния, но как-то это было уже совсем позорно.
Риенс отчаянно не хотел умирать. Особенно от рук одуревших от запаха крови и практически безоружных кметов. Но сейчас он мог только представлять, как убивает их. Всех. Каждого по отдельности. Ничего кроме утешения в фантазиях уже не оставалось.
- Измена государству карается смертью…

К чертям собачьим, будьте вы все прокляты. Бесполезно напрягать кисти рук – крепкая веревка не поддавалась, ладони уже начинали неметь. Наверное, недотёпы пережали жилы, только вот не проведет он в этих веревках достаточно времени, чтобы нанести непоправимый вред и без того искалеченным рукам.
Каждый вдох отдавался в организме лёгким шоком, потому что казалось, что в следующий раз уже не получится. Что вообще испытывает человек во время повешения?
О, богиня… Риенс на мгновение приоткрыл слезящиеся глаза, свет закатного солнца заставил его сощуриться, всё вокруг поплыло. Верёвка, чертова верёвка жгла шею, по телу прокатывалась мелкая дрожь.
Лисёнок рядом начал всхлипывать. Густав же молчал. Проклятье, как же у него так получается – держаться словно камень.
Почему всё должно закончиться вот так? После всего. Вот так…
Как же сильно он всё-таки боялся смерти.

Звонкий голос молодой девушки заставил бывшего шпиона вздрогнуть. Для впавшего в глубокое отчаяние человека он прозвучал словно откуда-то издалека, но в тоже самое время походил раскат грома. Риенс дернулся, попробовал открыть глаза и проморгаться. Густав чуть повернул голову, толстая веревка скользнула по шее. Лисёнок затих.
Кажется, девушка призывала остановиться и не казнить пленников, утверждала, что они в ни в чём не виноваты. Что она их… знает?
Риенс слегка тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. И в толпе вызывавших у него глубокое отвращение лиц заметил новое. Дыхание перехватило. Но вовсе не от веревки – кажется, палач успел куда-то отвлечься, оставив своих жертв на грани жизни и смерти.
Среднего роста девушка с необычными пепельными волосами бурно выясняла отношения с кем-то из кметов.
«Цирилла!»
Риенса словно молнией стукнуло. Он судорожно сглотнул. Густав слегка повернулся к нему и прошептал.
- Я помню её, видел в замке Барона. Кажется, она хорошая охотница.
Но опальный чародей ничего не ответил. Он во все глаза смотрел за происходящим в толпе.
Надежда. Неужели это была надежда? Не стоило подпускать к себе это чувство. Нет, нельзя. Он ведь не знал, что на самом деле нужно пепельноволосой ведьмачке. Однажды она обрекла его на мучительную смерть. Однажды спасла от гибели на алтаре. Он не должен надеяться.
- Перестань дрожать. – Снова раздался над ухом низкий, отвратительно спокойный голос.
- Катись к чертям. – Огрызнулся бывший шпион, мелко клацая зубами.

Кметы тем временем потеряли интерес к ещё недавно столь желанному развлечению и сбивались в кучки, что-то обсуждая.
Цирилла тем временем поднялась на импровизированный эшафот и уже снимала веревку с шеи Лисёнка. Утешительно погладила его по плечу. Тот широко улыбнулся и протёр кулачком заплаканную щёку, а затем спохватился и воспользовался подаренным ему платком. Густав глубоко кивнул в знак благодарности и потёр кисти рук.
Риенс крутил головой и цепко следил за каждым движением девушки, спину щекотал холодный пот, но он всё же молчал, с тонких губ не сорвалось ни звука. Цирилла может и бросить его, но Густав и Лисёнок не должны. Не должны ведь? Нервы походили на раскалённый металл, пронзавший разом всё тело.
Так они и смотрели друг на друга. Усмехающаяся ведьмачка с мечом в руках и подрагивающий шпион со связанными руками и петлёй на шее. Густав и Лисёнок наблюдали за ними снизу. Здоровяк оставался неподвижен, Лисёнок же то и дело переводил взгляд то на свою спасительницу, то на готового растерять последние остатки собственного достоинства командира.

И в тот момент, когда Риенс уже собрался сорваться на мольбы, в воздухе сверкнул серебристый росчерк меча. Бывший шпион глубоко вздохнул, тряхнул онемевшими руками и спешно, неаккуратно стащил с шеи петлю, немедленно отшвырнув её в сторону с таким омерзением, будто это была ядовитая змея, а не верёвка. Опальный чародей сделал глубокий вдох, словно не мог надышаться.       
- Я уж было подумал…
О том, что он подумал, Риенс предпочёл умолчать. Уже который раз ему казалось, что его бросят одного, на верную смерть, причём вряд ли быструю и безболезненную, но в какой-то последний момент люди, в чьих руках в тот момент была сила, не отворачивались от него. Ради своих целей, конечно же, ради чего-то, что интересовало лично их. 
И всё же… Странное чувство.
Словно вместе со смертью Вильгефорца, лишившись своего хозяина и мэтра, определявшего абсолютно всё в жизни молодого чародея, тот внезапно обнаружил для себя нечто новое. Вокруг. В людях. В жизни. Нет, все вокруг в целом оставались такими же ублюдками, какими и должны быть, но…
К чертям собачьим, ему сейчас не до того. Не до этих философских мыслей.

- Буду ценить своё везение.
Риенс соскочил с импровизированного помоста, подобрал валявшиеся рядом с телегой в общей куче их снаряжения плащ и перчатки, и только после встал рядом со своими «сослуживцами». Кивнул налево:
- Лис. Наш стрелок. – А затем повернулся к здоровяку. – И Густав, воин.
Лисёнок сделал крошечный шажок вперёд, глядя на девушку блестящими глазами.
- Спасибо! А я помню тебя. В замке. С тобой ещё та крошка пришла, Гретка. – Пацан улыбнулся, вспоминая малышку. Густав кивнул, соглашаясь. Риенс, чуть взъерошившись, продолжал возиться с перчатками. Дрожь сходила на нет, и всё же выглядел он ещё так себе. Бывший шпион раздраженно убрал прилипшие ко взмокшему лицу чёрные как вороново крыло пряди. А затем обернулся, бросив тяжелый взгляд на кметов.
- Что теперь?
Почему-то ему казалось, что раз уж Цирилла взялась решать их судьбу, то и ответ на этот вопрос должна знать.

Бесчувственные металлические пальцы медленно коснулись шеи, прохлада зачарованной стали кольнула кожу. Нет, верёвка не оставила ни раны, ни шрама. Не успела.
Он снова прошёл по самой грани. Заглянул смерти прямо в глаза. И остался жив. Сколько раз это повторялось? Как так происходило, что раз за разом он должен был против своей воли подходить к самому краю, заглядывать куда-то вниз, в чёрную бездну, не имея возможности отвернуться? Каэдвенская секретная служба, клинок разозлённого ведьмака, брошенный вслед огненный шар, цинтрийская тюрьма, безумные последователи треклятых ведьм… тяжелая, ледяна вода Тарн Мира.
Можно счесть, что он какой-то особенный.
Но если немного подумать – так ведь жили практически все. Все, кому не предрешено сидеть на троне в богатой столице или сжимать в руках невиданное могущество. В ту же самую бездну смотрел охотник, вышедший на стаю волков. Крестьянин, пытающийся спасти от засухи остатки и без того хилого урожая. Солдат, схватившийся с врагов на линии фронта.
Континент очень сильно не любил своих обитателей.
Так можно долго себя успокаивать. Благодарить богов, что и на этот раз минуло. Только нет их, этих богов, не существует.
Всё было в руках людей.

Его проблемы. Риенс молча кивнул. Всё это его проблемы. Продолжать разговор и правда не хотелось. Можно было лишь поблагодарить судьбу, предназначение или какие там ещё имели силы, за то, что дорога Цириллы сегодня пролегала именно здесь, и что ей было не плевать на судьбу трёх бойцов, оказавшихся на грани смерти. Ну или порадоваться тому, что в голову пришла мысль взять с собой юного стрелка, быть может они с Густавом и правда обязаны жизнями неожиданной способности Лисёнка вызывать к себе сострадание.
Взгляд снова упал на обрывок верёвки, едва не ставшей петлёй палача. Захотелось подойти и пнуть её куда-нибудь в кусты, чтобы даже воспоминаний не осталось.
- Обычный объезд.
Риенс через силу отвёл взгляд от обочины тракта, покосился на Лисёнка, тихо рассказывавшего что-то Густаву.
- Во Вронницах сейчас на удивление спокойно. А Барон не любит, когда его люди сидят без дела. Особенно после всех этих… историй.
Ведьмы в болотах. Некая Дикая Охота. Охотники на колдуний. Кровь. Смерти. Разруха. Стенгер оказался не из тех, кто всё, что ему не нравилось пропускал мимо ушей. По крайней мере, теперь. В Замке говорили, что ведьмак здорово ему помог с каким-то потусторонним делом, после которого у Барона знатно отлегло от души. Плевать что там и кто наколдовал, но хорошее настроение хозяина всегда было на руку подчинённым. Да и с разъездами этими проблем особо не случалось. Обычно.
Чёртовы кметы. Уйдут безнаказанными.

- Лошади есть. Если, конечно… - Риенс скрипнул зубами, но договорить не успел. Его напарники уже привели скакунов. Вороной жеребец Густава нервно всхрапывал, гнедая кобылка Лиса чуть свернула в сторону, пытаясь дотянуться до растущей на обочине весенней травы. Бывший шпион задержал взгляд на своём крупном сером коне, конь тёмным глазом поглядывал на хозяина, явно замышляя ещё какую-нибудь пакость.
- Хоть так. Собирайте вещи, убираемся отсюда. – Последние слова опальный чародей буквально выплюнул, уже неизвестно который раз поглядывая на своих обидчиков, тоже собиравшихся в дорогу, словно пытался запомнить их лица получше.
Все трое бойцов явно были не против сейчас оказаться под ответственностью спасительницы.

Паскудная какая-то это была деревенька. Маленькая, неухоженная, низкие грубые заборчики покосились, стены домов там и тут покрылись тёмным мхом, не справляясь с вечной сыростью, единственную улицу испещряли грязные и, наверное, уже и никогда не высыхавшие лужи. А тут ещё и ночь уже практически опустилась на плечи путников, на тёмном небе сияли первые звёзды, а вдоль самой кромки заболоченного леса кружили изумрудные светлячки.
Но выбора особо не было.
- Слышите, волки воют. – Первым вышедший из стойла Лисёнок замер, глядя куда-то в темноту подступавшего почти к деревне леса.
- Это не волки. – Спокойно ответил Густав.
- Тогда кто? – Резко обернулся стрелок, но его спутник только пожал плечами.
Риенс тоже глянул в сторону леса. Там, где в чёрной глубине, и правда кто-то выл, протяжно, надрывно, с каким-то истеричным отчаянием. Волчий вой, он холодный, ровный, а тут какая-то тварь словно страдала от тягот своего бытия. По спине пробежали мурашки. Может и волки. Может козодой какой голодает. Мало ли какая ещё живность водится на болотах.

Ссохшаяся дверь скрипнула под рукой. У окна сидело трое уже слегка подвыпивших немолодых мужчин, наверняка из местных, а больше на виду гостей и не было. Могучего телосложения корчмарь поднял не слишком заинтересованный взгляд на новых посетителей. Риенс не церемонился.
- Нам нужны комнаты на одну ночь. И что-нибудь съестное.
Широкоплечий мужчина хмыкнул:
- Две комнаты на втором этаже. Марька! – Бывший шпион вздрогнул от крика, с кухни вынырнула совсем ещё юная девчушка. – Нагрей чего с ужину. – Девушка удивительно бодро кивнула и скрылась.
– Пить будете?
Лисёнок тихонько встал рядом с Цириллой.
- Ты одна путешествуешь?
Парнишку явно тянуло пообщаться со своей спасительницей.

И как они жили в этих деревнях? Даже не деревнях, а жалком скопище из нескольких жмущихся друг к другу убогих хибарок, едва обнесенных примитивным частоколом, который скорее стоит для того, чтобы не три имевшихся в деревне гуся не совершили дерзкий побег, чем для защиты своей собственности от возможного неприятеля.
А там, в одном шаге за покосившимся забором, лес. Настоящий, дикий заболоченный лес, тёмный, непроглядный. Кормил он местных, наверное. В таких лесах буйно растут клюква и грибы, травки всякие целебные. Лес щедр. Но и жизни забирает щедро. Кого заберут волки всякие, кого – болото, а кого… перед глазами предстали бледные, скользкие силуэты утопцев. К счастью, с того похода Риенс больше их и не видел. И не желал видеть.
Теперь ещё и война. Чёрные не будут разбирать сколько гусей в этой деревне и что запасов хлеба вряд ли хватит даже один взвод. Война никого не щадит. Особенно слабых.

Им не нравилось здесь. Лису, кажется, больше всего. Густав прекрасно владел собой. А Риенс? Риенс всё ещё жил последними часами, когда веревка стискивала его шею, а под ногами неуверенно покачивался настил телеги. Его едва не убили. Несостоявшиеся убийцы ушли неотомщенными.
Вой повторился. Существо в лесу то ли настаивало, то ли отчаянно что-то искало.
«Чтоб вы их сожрали!» - от всей души пожелал бывший шпион ушедшему каравану полные штаны неприятностей.
Что-то тихо скулило ночи и гнаться за потенциальной добычей не спешило.

В таверне было тихо. Их не слишком жизнерадостная компания была главным источником шума, привлекая весьма ленивое внимание нескольких пьяниц.
Они вчетвером сели за столик у окна, обмениваясь лишь короткими фразами. Риенс сел ближе к окну, Густав приземлился рядом, едва не подперев своего командира. Бывший шпион вяло оттолкнул бойцы от себя, намекая, что тот мог бы хотя бы из чистого уважения не занимать две трети скамейки. Лис шептался с Цириллой.
- Нужно добраться до Вронниц, – буркнул Риенс, - сообщить о нападении.
Стенгер не станет тратить ресурсы на поиски обидчиков его людей, но может хотя бы возьмёт на заметку. Вдруг повезёт. Вдруг эти ублюдку ещё попадут им в руки. Острые кончики металлических пальцев впились в тёмную столешницу.
Лис бросил одновременно опасливый, восторженный и полный любопытства взгляд на чёрный металл. С тех пор, как он узнал, что у их командира нет восьми пальцев, эти взгляды стали обыденностью. Такая травма для всех была ночным кошмаром. Риенс внимания даже не заметил. Он смотрел в запыленное окно. Светлячки цвета светлой бирюзы играли уже у самых ворот.

В этот момент юная девчушка с удивительной сноровкой принесла им ужин и выпивку. Перед Риенсом встала грубая тарелка. Бывший шпион опустил взгляд, поморщился уголком рта. Ладно, это явно лучше, чем краденые яблоки и ранняя лебеда. Хотя в замке Барона кормили ощутимо приличнее. Голодные солдаты погано воюют. Риенс подцепил вилкой кусок поджаренной картошки, явно уже остывшей и нагретой заново, и после нескольких секунд раздумий молча отправил в рот. Даже со стороны бросалось в глаза – мрачный мужчина ел так, словно был удивлен самому этому факту. Ел как человек, который думал, что чего-то подобного в его жизни уже не случится.
Остальные тоже выглядели подавленными. От слов Густава пропадал аппетит. Паскудное чувство Риенс залил парой глотков эля.

Услышав тихий шопот, бывший шпион опустил кружку и чуть повернул голову, мельком заметив человека в потрепанном чёрном плаще, который что-то почти шепотом говорил корчмарю, прислушался.
- … Зибор дочку ищет… ушла до заката… по соседям… пошёл. Но они неохотно… Дурная ночь. – Почему-то эти два слова до цепкого слуха шпиона донеслись особенно чётко. На них смотрели. Риенс нутром это чувствовал. Чужой взгляд раздражал, мышцы напрягались против воли. Бывший шпион поставил чашку на стол и тихо прорычал через сжатые зубы.
- Только попробуй додуматься повесить это на нас.
Почему бы не скинуть исчезновение ребенка на нескольких незнакомых путников? Волков же в лесу мало…

Чудом избежавшие паскудной смерти наёмники Кровавого Барона ели с каким-то завидным аппетитом резко осознавших ценность жизни людей. Риенс, впрочем, не первый раз проходил по этой грани. Для человека, который так сильно боялся смерти, он заглядывал её в глаза слишком уж часто. Может потому и боялся. Может смерть, самый совершенный из всех хищников, как и любой иной хищник, отлично ощущала страх своей жертвы, и он порождал в ней это кровавое желание начать охоту. У окружающих могли бы найтись куда более нелестные описания причин для таких ситуаций, но Риенс никакого подвоха в том, что он делал и что получал взамен никогда не находил.
Густав, бывалый воин и солдат, вполне может быть даже дезертир, хотя Риенс был готов поставить приличную сумму на то, что его напарник всю жизнь был именно наёмником, тоже уже видел тёмный лик смерти. Из присутствующих в новое он был лишь Лису, и мальчику это испытание явно давалось непросто, пусть он и бодрился.
Опытный шпион или просто разбирающийся в людях человек увидел бы в бойцах Барона тень пережитого, но для обитателей этой корчмы они были лишь кучкой опасных людей с оружием, за которыми явственно тянулся тёмный след.
А тьмы в этой деревне хватало с лихвой.

- С чего бы это им доверять незнакомцам? – Хмыкнул в чашку Риенс. В местных он упорно видел недоброжелателей. Его спутники подобной позицией же были не согласны. Но всё же он повернул голову вместе со всеми, чтобы увидеть бледного мужчину в углу корчмы. В отличие от остальных, незваные гости его явно не интересовали. Разговоры тоже. Зибор ничего не видел за пеленой горя. Первым голос подал Лисёнок, тут же получив в ответ мрачный взгляд бывшего шпиона. Но мальца так захватило горе безутешного отца, что недовольство Риенса безнадежно тонуло во внезапно возникшем порыве инициативности. Не утратил он ещё этой особенности – желания лезть куда не просят. Густав наблюдал за происходящим, спокойно вскинув подбородок и как-то сильно напоминал сидевшего на коньке ворона. 

Чародей повернул голову, снова глядя в окно. Холодные бирюзовые светлячки плясали вдоль потемневшего дерева оконной рамы.
«Не бывает таких светлячков».
Риенс удивленно моргнул своей мысли. А вдруг бывают? Как будто он во всяких букашках разбирался. Бывший шпион раздраженно отвернулся от окна.
Цирилла тем временем успела навести горюющего отца и теперь вернулась со странным призывом.
- Неплохая идея. – Отозвался Густав. В целом он был прав, уже поздно, но спать почему-то не хотелось.
Наёмники медленно поднялись из-за стола. Лис широко улыбнулся Цирилле. Риенс закатил глаза. Ох уж эта забота.
Опальный чародей хотел было последовать за своими товарищами, но у Цириллы на него были другие планы. Бывший шпион резко обернулся.
- Что?
Но спорить не решился. Не после того, что пережил сегодня.

Майская ночь встретила лёгкой прохладой и почти полным отсутствием привычного ветерка. Пахло сыростью и болотом. Низко стелился плотный туман. Облаков на небе вроде и не видать, но звезды светили совсем тускло, словно через какую-то дымку. Там и тут кружились уже знакомые светлячки.
Тихая ночь. Тревожная.
Риенс поёжился.
- Куда ты меня тащишь? Зачем я тебе нужен?
Бывшего шпиона одолевали дурные предчувствия. Ну не для того ли ведьмачка его спасала, чтобы теперь угробить?
Чародей медленно спустился с порога. В кустах испуганно метнулась полосатая кошка, напоследок сверкнув яркими глазами. Неужели его тащат искать потерянного ребёнка? Посереди ночи? Ну и чем всем сдалась эта благотворительность!?

Неожиданно Риенсу пришла в голову совсем иная мысль. О том, что он последнее время слишком часто страдает из-за поиска потерянных детей.
- А я ведь встречался с твоими покровителями недавно. Ведьмак и чародейка проезжали через Вронницы. Они искали тебя.
Сложно сказать, что почему Риенсу так сильно захотелось сказать об этом именно сейчас. Просто сорвалось на почве пережитого или же ему хотелось попытаться уколоть девушку за её попытку спасти дочь совершенно незнакомого человека?

- Прагматично. – Неожиданно с каким-то ядовитым пониманием усмехнулся бывший шпион. – Да здравствует здоровый эгоизм. – Добавил он чуть тише и куда-то в сторону, словно просто рассуждая вслух о естественных законах этого мира.

Пропала девочка. Небось играла где-нибудь во дворе очередной изрядно обветшавшей хаты, увидела ярких, красивых светлячков и побежала за озорными огоньками. В лес, в болота, прочь. Это же ребенок, у них мозгов три курицы не поделят, одни эмоции и никакого здравого смысла. И вот безутешные родители смотрят на подступившую со всех сторон тёмную стену высоких сосен и кривых елей, не имея не малейшего представления куда могло пойти их увлеченное красотой жизни любимое чадо и не столкнулось ли оно уже с жестокой реальностью в виде стаи голодных волков или зябкой топи.
И куда кидаться? Где искать? Следопытов или хотя бы хороших охотников, согласных ночью искать чужого ребёнка в деревне явно нету. Сами? Ну как же, там небось ещё трое голодных ртов на лавках сидят, останутся сиротинушками.

Зато есть отзывчивые незнакомцы, что купились на безутешные тихие слёзы отца. Их не жалко. Если их сожрут волки, местным достанется пара лишних лошадей. Но какие гарантии, что у этих самых незнакомцев есть интерес? Есть самоотверженность? Что они бросятся в топь, чтобы вытащить девчонку?
Вот он, Риенс, никуда бросаться точно не собирался. А вот за свою спутницу он сказать не мог.
Цирилла изменилась.
Сначала он искал изнеженную цинтрийскую княжну, которая, можно было поклясться, ничего тяжелее золотой ложки в руки не брала.
Но в итоге он нашёл беспощадное чудовище, оставлявшее за собой изрубленные тела умиравших людей и обрекшее его на мучительную смерть, чудовище, тень которого висела над занесенным мечом почти пять лет.
За эти пять лет девчонка повзрослела, теперь перед ним явилась молодая женщина. И ей больше не нужна была его смерть. Цирилла это уже доказала. А теперь ещё и эта забота о незнакомой пропавшей девочке.

Ведьмачка.
Чем там вроде как занимаются ведьмаки?
По спине Риенса пробежали холодные мурашки, и дело явно было в свежести весенней ночи.
Бывший шпион считал всё это бредом. Мутанты, истребляющие чудовищ. Чудовищ! Да для этих жалких кметов крупный волк уже чудовище! Не могли же только ради этого так стараться? Риенс был уверен – на самом деле кто-то пытался создать орден идеальных наёмных убийц, но никак не охотников на чудовищ.

- О, ну спасибо. – Буркнул Риенс. В другой раз он был бы рад услышать, что он полезен и хорош в своём деле, но сейчас подобные весьма условные и пронизанные иронией комплименты как-то не вписывались в его видение ситуации.
Бывший шпион переступил через какой-то тоненький грязный ручеек, явно оставшийся после утреннего дождя, и чуть не столкнулся с внезапно развернувшейся Цириллой. В изумрудных глазах вспыхнул гнев, Риенс невольно сделал шаг назад размытая дождевой водой болотистая почта хлюпнула под пяткой.
- Эй! Меня хотели повесить!
Молодой чародей чиркнул металлическими пальцами по шее.
- Другие мысли в голове были, знаешь ли. – Совсем вяло и без должной дерзости в голосе огрызнулся шпион.

- В Новиград.
Он сам им указал это направление, в конце концов. Риенс выдернул увязший ботинок. Чёртовы болота. Сначала мерзко, а потом привыкаешь к этой вездесущей сырости. Бывший шпион неловко переступил с ноги на ногу, явно несильно желая продолжать разговор.
- Они поехали по твоим следам…
Стараясь замять неловкость, Риенс повернул голову в сторону, ища взглядом почти черные в лунном свете домишки.
И замер.
- А где деревня? – Голос чародея звучал как у ребенка, который не понял, куда пропала выпавшая из рук конфета.
Вместо силуэтов кметских хибар, которые ещё должны были виднеться между деревьями, ведущая в деревню тропа петляла между покрытыми мхом стволами старых сосен.
Бирюзовые светлячки играли в низко стелющемся над самой тропой тумане.

- Спасибо. – Вызывающие интонации, с которыми Риенс вёл этот наполненный не самыми светлыми воспоминаниями диалог, захлебнулись на первом же слоге, бывший шпион стушевался, отвёл взгляд и неловко потер предплечье левой руки.
Потому что, говоря о покровителях пепельноволосой ведьмачки, которая уже давно не походила на малолетнюю княжну, Риенс вспоминал далеко не о самых приятных мгновениях своей жизни. Хотя, надо признать, они были… нет, не милосердны, просто позволили практичности взять верх над эмоциями. Да, говоря о ведьмаке и чародейке, бывший шпион словно бросал вызов, но, когда речь заходила о благодарности, что ж, тут он был искренен. Треклятое чувство.
Иногда Риенс его ненавидел.

Он так и не мог решить поиздевалась ли судьба над ним в очередной раз, неожиданно вновь сведя его дорогу с путём Цириллы и её покровителей, или же наоборот пыталась исправить многое из того, что случилось раньше. Люди, ставшие его ночным кошмаром, медленно растворились в прошлом, в прошлом, с которым он болезненно попрощался уже давно и пытался даже не вспомнить. Не вспоминать о той жизни, в которой тебя могут подстраховать в любой момент и когда тебе всегда есть куда вернуться.
Но прошлое никуда не делось. Вот оно. Рядом. На расстоянии вытянутой руки.
Он был жив благодаря этим встречам.

И теперь Риенс старался идти шаг в шаг следом за ведьмачкой, не споря и не пытаясь высказать своё мнение. Верил, что она их выведет. Хотя с его точки зрения, никаких следов и не оставалось.
Поэтому, когда Цирилла обернулась вслед за ним и тоже увидела за спинами густой лес, когда в голосе молодой воительницы прозвучало недоумение, у Риенс шерсть встала дыбом. Он закрутил головой, пытаясь рассмотреть хоть что-то кроме деревьев, болота и светлячков.
- Мы же не больше двадцати шагов сделали!
Шпион неуверенно сделал шаг назад.
- Надо возвращаться.
И в этот момент по тёмному лесу пронесся тихий, горький плач потерянного ребенка, звук, полный страха и страдания.
- К чёртовой матери! – тихо взвыл опальный чародей. – Возвращаемся!
Но куда? Лес везде был одинаков. Ничего не стоит просто сгинуть в этих дебрях, и никто никогда не найдёт даже костей.

И Риенс буквально побежал вслед за Цириллой, даже не пытаясь двигаться тихо. Грязь чавкала под тяжелыми, подбитыми металлом ботинками, ветки то и дело пытались ударить по лицу, рассыпая мелкие капли ночной росы. Тьма словно гналась следом. Тьма, в которой нет ничего страшнее, чем остаться в одиночестве. Без помощи. Без надежды.
- Ты точно знаешь… что… делать? – Дыхание становилось всё тяжелее, в ногах гуляла ноющая боль. Нет, физической силы в Риенсе никогда особо не водилось, зато с выносливостью вроде как проблем не было. Но лес, казалось, и не думал заканчиваться. Да и плач не становился ближе. По расчётам бывшего шпиона, они уже раз десять должны были добежать до девчонки, но вместо этого…
- Что?!
Тропа обрывалась на берегу озера. Озера, покрытого льдом. Не веря своим глазам Риенс вытаращился на тёмный лёд, припорошенный тончайшим слоем свежевыпавшего и уже начинавшего подтаивать снега. Он медленно наклонился и коснулся твёрдой поверхности острыми кончиками перчаток – под металлом остался размокавший снег и ледяная стружка. Над ровной поверхностью пронесся полный боли плач, переходивший в стоны и всхлипы отчаяния. И звуки эти раздавались с другой стороны озера, откуда-то из темноты, где прятался тёмный берег острова, вокруг которого струился низкий, плотный туман, медленно растекаясь по тонкому льду.
- Как такое может быть?!
Замерзшее озеро. В мае.
- Надо уходить отсюда!
Хотелось не уходить. Нет, бежать, бежать без оглядки.
Только знать бы куда.

- Играет? Это целое озеро, курва его подери!
Как оно могло быть не настоящим? Вот же оно! Прямо перед ними. Холодный, чёрный лёд, начинающий подтаивать мелкий снежок, колючие льдинки, оставшиеся на перчатке медленно, неохотно таяли – тёмный металл совсем не грел.
Оно всё совсем настоящее! 
- Нет, нет, так не пойдёт. Надо обойти…
Риенс сделал крошечный, с локоть, не больше, шажок назад, обернулся. Позади стеной стояли старые ели и высокие сосны, переплетение их стволов в темноте казалось непреодолимой преградой, даже тропинка, по которой они пришли, безлико терялась в крадущемся словно вышедший на охоту хищник тумане, что уже коснулся границы леса, словно намеренно беря двух путников в кольцо.

Цирилла говорила что-то про морок, и про то, что он ничего им не сделает. Но если это морок, то как он может быть настолько реальным? Как можно обмануть сразу все чувства. Нет, что-то здесь не так. Может, их куда-то перенесли? К озеру? Далеко на север? Но тогда он бы почувствовал магию? А что если нет?
Взгляд упорно цеплялся за лёд, за эту тёмную поверхность, где местами под размокающим снегом виднелись белыми пятнами вмерзшие пузырьки воздуха. И дна не разглядеть. Есть такие коварные озёра, что встречают глубиной сразу у берега.

- Может я тебя тут обожду… – Хотелось придать голосу жесткость и уверенности, но вместо этого получился какой-то тихий и совершенно невесомый хрип.
Цирилла не собиралась идти на компромиссы.
- Нет, я не…
Не пойду первый. И в тот же миг удивительно сильный для внешне хрупкой и изящной девушки толчок буквально вышвырнул бывшего шпиона на лёд. Пытаясь удержать равновесие, Риенс сделал несколько шагов вперед. Растаявший снег расползался под тяжелыми ботинками, за спиной осталась цепочка неверных следов, но ноги почти не скользили.
Совсем как тогда.
Молодой чародей даже не смог бурно возмутиться такому грубому обращению. Он смотрел на лёд. Казалось, что вот-вот увидит перед собой цепочку девичьих следов, что в какой-то момент оборвётся глубоким порезом на ледяной поверхность. Вот-вот из-за спины раздадутся голоса теряющих терпение охотников.
Риенс ощутил, как тело начинает дрожать, а колени становятся ватными.
Он был готов услышать звук, который не забудет никогда в жизни.
Скрип металла о лёд.
Но вместо этого жесткий, женский голос подстегнул его двигаться вперед. Кто-то морочит голову. Надо собраться. Риенс тяжело сглотнул и сделал первый шаг, второй. Сбежать обратно, на берег, ему не дадут. Значит надо идти вперед. Лёд держал.

Сколько они так прошли, бывший шпион не знал. Шагов двадцать? Пятнадцать? А противоположный берег всё не приближался. Холодный пот крупными каплями стекал по спине. Он ведь почти поверил, что лёд и правда прочный, когда над озером пронесся гулкий звук лопающегося подо льдом воздушного пузыря. И от ног в сторону побежала длинная тонкая трещина, за ней ещё одна. Белые нити пронизывали чёрный лёд, расходясь во все стороны. Словно стекло. Точно. Так трескалось под нажатием оконное стекло…
Риенс замер, не моргая глядя себе под ноги. А затем совершил непростительную ошибку. Он запаниковал.
- Нет!
Бывший шпион дернулся в сторону, пытаясь сойти с ненадежного льда на тёмную поверхность, но куда там. Туман поглотил звук глухого треска, надежная на первый взгляд поверхность рассыпалась мелкими кусочками, и тяжелая ледяная вода жадно вцепилась в свою добычу. Одежда моментально пропиталась свинцовой водой и потащила вниз, а там внизу – ничего, пустота, под ногами ни опоры, ни зацепки. Леденящий холод сотнями игл с жадностью впился в беспомощное тело.

Каким-то немыслимым усилием Риенс сумел вырвать себя из цепких лап холодной смерти, выбросить вперед руки, расплескивая по льду воду, всё ещё державшую его по самые плечи. Когда-то он разодрал себе в кровь пальцы, пытаясь удержаться, выбраться на лёд, сейчас же металл перчаток просто скользил по поверхности, едва удалось зацепиться за какую-то трещинку у самого края. Наёмникам и Скеллену как-то удавалось выбраться, подтянуться, найти опору и спастись. А он не мог. Ему не хватило сил.

Не хватило и сейчас. Как бы он ни старался, но собственное тело казалось грузом непосильным, словно что-то держало его снизу. Риенс отчаянно хотел закричать, но крик застрял болезненным комом где-то в груди. Зубы отбивали крупную дрожь. Колючий лёд впился в подбородок, но поднять голову уже не получалось.
А рядом скрытая туманом фигура. Пылающие изумрудным огнём полные ненависти глаза. Длинное лезвие меча уже алело чужой кровью, на льду оставались тонкие цепочки рубиновых капелек.
Тогда он умолял её о пощаде. Сейчас же только смотрел с молчаливым ужасом ожидания неизбежного.
Мысль о том, что всё это как-то подозрительно точно повторяло уже пережитое, что это только его воспоминания, чуть изменённые и адаптированные под некоторые перемены в нём самом, даже не приходила в голову. Нельзя пройти через одно и тоже дважды в такой точности, не может существовать идеальной копии уже случившегося. Нигде, кроме его собственной памяти.

Но всё это было не важно. Никакая логика не могла найти себе место, когда кто-то узнал и решил воплотить в жизнь твой самый страшный кошмар.

«Как вода может быть такой холодной? Проклятье, как она может быть такой холодной…»
То, что у него откуда-то находились силы на то, чтобы думать настолько собранными мыслями, Риенса ничуть не смущало. В прошлый раз, когда безжалостный тяжёлый свинец ледяной затягивал его на встречу верной смерти, он с трудом мог связать слово со словом, что-то кричал, о чём-то умолял, просил, торговался. В голове всё путалось, тело отказывалось подчиняться. Только отдельные картины намертво вонзались в память, словно холод выжигал их в самом разуме, картины, которые до сих живы и никогда не покидали его.
В том, что происходила сейчас, не было хаоса. Не было спонтанности и глупого непонимания того, что происходит, когда мозг просто отказывается принимать реальность происходящего, пытаясь всё списать на какой-то дурной, глупый сон, который вот-вот закончится.

Сейчас же всё было так чётко. Вот она, тёмная, холодная вода, плещется в полынье, словно насмехаясь над жалкими попытками человека сопротивляться её воле. Тонкий, хрупкий лёд ломается под металлом перчаток, рассыпается на кристаллики. Тяжелый туман застилал горизонт, скрывая все намёки на то, что кроме льда и воды существовало что-то ещё.
Кроме фигуры молодой девушки, совсем ещё девчонки, с горящими ненавистью изумрудными глазами и окропленным алой кровью мечом в руке.
«Почему обязательно так…»
Глупые мысли. Но от обиды на жизнь хотелось просто расплакаться. От обиды. От бессилия. От боли. От холода.
Ничего не поможет ему теперь. На этом странном майском льду, посереди озера в лесу. Ничего, ведь…

Хотелось вскрикнуть, но получилось только судорожно захрипеть. Опальный шпион задергался, пытаясь выбраться из проруби, судорожно подтянул зависшие над пустотой ноги. Цирилла не исчезла в тумане чтобы вернуться через несколько мгновений, вместо скрипа металла о лёд о услышал прорывающиеся через липкий туман слова. Призыв очнуться. Его трясли за плечо, а затем.
- Ай!
Риенс фыркнул, когда словно из неоткуда ему прилетела звонкая пощёчина. Это было настолько нелепо, что он не задумываясь попытался закрыть лицо руками. Тьма, туман, лёд, всё распадалось, женский голос становился всё громче, словно ему приходилось прорываться через какую-то преграду, и вполне успешно.

Молодой чародей застонал и судорожно заморгал. Он лежал на свежей траве, где-то в ночи звенели какие-то майские насекомые и редко, встревоженно квакали лягушки. Ни льда, ни озера, ничего.
А Цирилла, вот она, рядом, меч за спиной, на лезвии нет крови, да и остро заточенных коньков на ногах нет.
- Какого…
Шпион перевернулся на спину, а затем резко сел. Слишком резко. Закружилась голова. В ушах тонко звенело. Или это всё-таки сверчки? Риенс застонал. Ему казалось, что встать он просто не сможет. Не с этим ощущением ваты в негнущихся коленях и холода ледяной воды на покрытой мурашками коже.
«…курва мать!»
Риенс повернул голову в Цирилле.
- Какого лешего здесь происходит?!
В разом осипшем голове отчетливо слышался пронизанный растерянностью страх. Страх человека, который совершенно не понимал, что с ним происходит.

Встать всё же пришлось. Хотя бы для того, чтобы догнать спутницу. Цирилла явно не собиралась ждать, пока бывший шпион придёт в себя и начнёт нормально соображать.
- Стой!
Растерянный шпион нырнул в туман вслед за своей спутницей. Руки всё ещё тряслись, ноги гнулись откровенно плохо, но холод быстро отступал, давая место привычному теплу майской ночи.
- Как такое может быть? – Хрипло крикнул Риенс в туман. А через пару мгновений он уже стоял посереди улицы. Обычной деревенской улицы. По краям в меру ухоженные дома, столь же в меру ухоженная зелень. Вполне нормальная для ночи тишина. Ладно, это просто деревня. Риенс никогда прежде её не видел, да и не знал, что где-то рядом есть такое поселение. Но к чертям собачьим, это же просто деревня.
Вот только Цирилла делает шаг назад, буквально упираясь спиной в своего спутника, словно он был единственной преградой между ней и столь желанным шансом убежать из этого места.
- Это просто деревня. – Неуверенно повторяет молодой чародей свои мысли. А по спине уже бегут холодные мурашки ещё не успевшего оставить его в покое страха.

Ещё несколько шагов по деревне Риенс то и дело оборачивался за спину, пытался найти там, среди кустов, деревенских заборов и теряющейся за всем этим благополучием линии тёмных деревьев хоть какие-то следы озера. Ему почему-то казалось, что оно должно быть где-то там.
Но ни блеска воды или льда, ни крадущегося тумана, ничего. Словно озера, где он только что снова прошёл через свой самый страшный кошмар, никогда не существовало. Но он помнил.
Сколько раз Тарн Мира возвращалось к нему. В ночных кошмарах, в лихорадочном бреду. Но никогда эти воспоминания не были такими… настоящими. Руки всё ещё дрожали, спина покрылась мурашками. Он не мог забыть. Страх всё ещё крепко держал его в своих когтистых лапах.

«Это всё не настоящее».
Иллюзии. Целая школа магии. Находили одарённые чародеи, способные залезть в чужой разум и заставить человека поверить в то, чего нет, обмануть все органы чувств. Обмануть так, что сердце может не выдержать. Вершина коварства. Неужели где-то рядом был такой чародей, и теперь он играл с ними?
Нет-нет, тогда бы Риенс почувствовал. Какие-то колебания хаоса в этом всё присутствовали, но никаких отчётливых следов чужой магии.
Может, найдётся куда более простое объяснение. Оно всегда есть. Должно быть.

И всё же… Как целая деревня может быть ненастоящей. Селение выглядело удивительно живым. Нет ни одной зацепки, чтобы заподозрить в этом месте какой-то обман. Хорошая деревня. Риенс бы спокойно прошёл по этой улице, не обращая внимания на кметов и их хаты, но реакция Цириллы кормила его собственный страх.
Бывший шпион кивнул и устремился вслед за девушкой. Ему тоже хотелось пройти через эту деревню как можно скорее, хотя, надо признать, выглядела она в пример лучше того убогого поселения, где они остановились на ночлег. До того, как узнали о пропавшей девочке. Дьявол подери горестного умника, который решил оплакать свою дочку в той корчме!

Загоготали где-то за забором потревоженные гуси.
«Фальшивое».
А так похоже на настоящее. Риенс на миг замешкался, борясь с порывом попытаться перегнуться через забор и проверить реальны ли эти гуси, или кто-то настолько заморочился над деталями обмана.
Затем услышал короткий вскрик и резко обернулся. И замер. Цирилла обхватила себя руками, как-то сжалась, словно не зная как поступить дальше. А напротив…
- К чертям собачьим... – Хрипло вырвалось у бывшего шпиона.
Этого человека он отлично помнил. Тощая фигура, в которой каким-то образом скрывалась нечеловеческая сила и ловкость. Мёртвые блёклые глаза. Уродливое лицо.
Охотник за головами. Тот самый, что привёл юную княжну на цепи. С ним торговались Скеллен и Вильгефорц. Он следовал вместе с их отрядом в погоне за Цириллой.
И именно он бросил их одних на растерзание Цирилле на льду Тарн Мира, зная, что они попадут в устроенную ведьмачкой ловушку. Это он обрёк их на смерть. Не предупредил. Не принял бой. Сбежал.
Лео Бонарт.
Холод хлынул по жилам. Мог ли этот охотник пережить разрушение замка Стигга и гибель Вильгефорца? Конечно же мог, он мог даже не присутствовать там. Риенс понятия не имел какой дорогой пошёл Бонарт после злополучного озера, чего он добился и какие цели преследовал. Он не знал судьбы наёмника, и не хотел знать. Этот человек вызывал у него страх и отвращение.
На лежавшие рядом тела бывший шпион сначала даже не обратил внимание. Дорога этого человека была услана трупами, он даже не сомневался.

- Ты говорила, что тут всё не настоящее. – Прозвучало хрипло, неуверенно и даже жалко. Страх, страх сдавливал горло.
- Откуда он мог… тут взяться?
Воспоминания. Озеро, которого не было. Охотник за головами, который… который что?
Риенс бросил вопросительный взгляд на Цириллу, ища поддержки и ответов, но девушка то ли не слышала его, то ли просто игнорировала.
- Что делать?
Ответа всё ещё нет. Только фигура посереди дороги, капающая с меча кровь и тела на обочине… Тела детей?
- Проклятье! – В голосе бывшего шпиона слышались нотки подступающего срыва.
Между чернёным металлом перчаток проскользнули искры. Риенс вскинул руки и с железных пальцев сорвалась тонкая ветвящаяся молния, устремившаяся в фигуру охотника за головами.

Только в последний момент Риенс переводит взгляд на тела. Не обезличенные, средние во всём деревенские кметы, коих полно в каждой деревушке, не серая масса с размытыми чертами, способная подчеркнуть лишь безжалостность их убийцы.
Нет, лица убитых отличались, словно каждый из них перед неминуемой гибелью испытывал что-то своё, не только всепоглощающих страх. Это были личности. Это были настоящие люди? Не часть иллюзии, а часть воспоминаний?
Воспоминаний ли? Может быть, всё это происходит на самом деле? Мир вокруг был слишком настоящим. Риенс слышал треск спрятавшихся в траве кузнечиков, тихое квохтание кур где-то за забором, в воздухе пахло какими-то цветами.
И охотник за головами. Бонарт… Мог ли он до сих пор охотиться на Цириллу? Мог ли всё так же неотступно идти по следу? Когда-то именно этот отвратительный человек нашёл беглую княжну раньше отряда нильфгаардских шпионов, раньше самого Риенса. Не только нашёл, но и… к чертям собачьим, Риенс понятия не имел откуда взялась такая маниакальная одержимость этого ублюдка своей добычей. Но дело явно было не только в золоте. Никто не охотится ради золота с таким взглядом. Здесь было что-то личное.

Напасть на Бонарта первым стоило неимоверных усилий. Этот человек внушал не просто страх, а настоящий ужас. Вот только к этому ужасу подмешивалась застарелая обида, злоба и жажда мести.
И мысль… А вдруг всё и правда не настоящее?

Молния срывается с металлических пальцев, но цели своей не достигает. Она не бьёт в тощую грудь стоявшего напротив человека, воздух не наполняет запах опаленной плоти. Нет, молния разрезает саму картину мира. Деревня воруг, тела, всё словно рассыпается. Риенс вскрикивает от испуга, делает шаг назад и тут же упирается спиной в ствол сосны. Проклятье, там же не было никакого дерева! Но оно и к лучшему. Не хватало только в присутствии Цириллы обо что-нибудь споткнуться и сесть на задницу.

Бывший шпион тяжело дышит, таращась на туманный майский лес. Только здесь была деревня, он помнил кузнечиков и кур, он помнил тела… И вот, они снова в лесу! Что ж за чародей, что за ублюдок мог так плотно залезть к ним в голову, перевернуть там всё с ног на голову, впиться в каждый уголок и вытащить наружу худшее, что ютилось в мыслях?
Риенс ощущал, как горлу жарким комом подкатывает испуганная злоба. Подобное вмешательство иначе как настоящее оскорбление и оценить. Против своей воли он схватился руками за голову, металл приятно холодил виски. Хоть что-то тут было настоящим.

- Что? Туманник? – В ночной тишине он услышал сорвавший с бледных губ девушки шепот. И тут же растерялся, услышал слова благодарности.
- П… пожалуйста. – Тихо и неуверенно буркнул шпион. Это было странно. Каждый раз, когда эти слова срывались с губ. «Спасибо», «Пожалуйста», «Не за что», «Извините»… Слова, беспощадно ворвавшиеся в его реальность из какой-то другой жизни, совершенно другого мира. Слова, обладавшие таким весом, что порой он казался непосильным. К этому весу чертовски сложно было привыкнуть. Но здесь, среди людей, на которых не взглянешь сверху вниз, которых не сметешь с доски одним движением руки, словно надоевшую партию в шахматы, без этих слов никак.

- Что это такое? Что это за тварь? – Риенс даже не скрывал своё страх. Но Цирилла как будто знала, что делала. Здесь, в настоящей реальности, с настоящим чудовищем, а не с тем, что обретало обличие человека, девушка чувствовала себя куда увереннее. Вот только самому Риенсу общество чудовищ, подобных ему самому, было куда привычнее и понятнее.
Во тьме что-то ворчало, из-за кустов сочился туман. Хотелось бежать. Всё ещё хотелось бежать. Но он ведь не отпустит, правда? Тварь, способная погружать тебя в твои худшие кошмары, она не отпустит. Бежать некуда.
Холод пробирался под одежду, волосы вставали дыбом.
- Х-хорошо.
Огонь. С огнём у него вполне ладилось. Вроде бы. Сила потекла по телу, повинуясь воле чародея. Металл перчаток словно чуть нагрелся, между пальцами скользнули искры. Риенс беззвучно что-то шептал, рисуя в своём сознании огненный шар, бурлящее плотно сотканное пламя. Чтоб не вышло как тогда на болотах.
- Только скажи куда мне бить. 

Только сейчас, в краткий миг, отдалённо напоминавший душное затишье перед приближавшейся бурей, Риенсу в голову пришла крайне неприятная мысль: «И ради чего всё это было?» Ещё неприятнее было то, что ответ у него имелся. Треклятая деревушка, в которой остались его напарники, спят сейчас небось без задних ног. Тихо плачущий в углу кормы кмет, у которого на ночь глядя исчезла маленькая дочка.
Чёртова девчонка. Вот почему они тут! Ради неё. И будь на то воля самого Риенса, он бы с места не сдвинулся. Почему пошёл? Наверное, потому что даже предположить не мог, что способно скрываться в глуши ночного леса, а с Цириллой спорить не желал. Ночная прогулка не казалась чем-то умопомрачительно страшным. Пока перед глазами не открылась глухая тьма свежего льда…
В лесу скрывалась тварь, способная шарить в его голове, в мыслях, что вроде были прикрыты магическими барьерами. Грош цена его барьерам, оказалось.
По спине пробежали мурашки.
Цирилла в это время что-то намазывала на меч. Яд?

- Нам не рассказывали о чудовищах.
О географии. О политике. Манерах и этикете. Философии и обществе. Очень много – об истории. Но о тварях, которые жрут людей по лесам – ни слова. Наверное, приличному чародею полагалась прожить жизнь да так и не узнать, что в болотной грязи может охотиться какой-то полуразложившийся труп утопшего преступника. Да и он сам не должен был узнать о чём-то подобном. Вот не должен был. Но что есть – то есть.
- Конечно же умею. – Вяленько огрызнулся молодой чародей, невольно вспоминая как его учили в уже весьма зрелом возрасте сначала разбирать буквы и слова, а затем и выводить на бумаге ровные, безликие закорючки, других у него не выходило. Всё говорили о том, что детям грамота давалась детям проще, чем уже «закостенелым» взрослым.
- Не уверен, что хочу знать о этом больше.
О тварях. О той мерзости, что скрывали лесные болота. И не только.

- …Что? Отвлечь?!
По перчаткам бегали тусклые искры. Сила, формула, жест, представление. Риенс был готов ударить. Но, надо признать, в тот момент он дрогнул. В коленях резко стало как-то тяжело. Бывший шпион совершенно не хотел привлекать внимание чудовища и встречаться с ним лицом к лицу. Но что ещё делать? Что мог крикнуть Цирилле, исчезавшей среди кустов.
«Не думай меня бросать?»
Во рту пересохло, язык напрочь отказался двигаться. Оставалось только бороться.
Первый огненный шаг полетел туда, куда указывала Цирилла. Вспыхнули кусты, взвился туман, что-то заскрипело. Было ли там вообще чудовище.
А потом Риенс его увидел.
Лысая, темная тварь, не такая крупная как мог вообразить, но от этого не менее мерзкая. Кривая, словно её притоптал идущий галопом конь, кажется, где-то мелькали оголённые кости.
«А где его глаза?» - Почему-то пронеслось в голове Риенса. И тут же в душу хлынул липкий холод. Тварь хрипло зарычала, срываясь на визг. Бывший шпион вскрикнул в ответ и швырнул ещё один огненный шар. В сторону брызнули рыжие искры. Кусты позади уже гасли, во влажном лесу огонь не желал разгораться. Пальцы перчаток раскаляются, металл начинает светиться багровым, но магический огонь не ранит своего создателя. На сколько у него хватит сил? Риенс делает шаг назад, быстро сплетая из текущей сквозь тело силы ещё один огненный шар.
«Где же ты?»
Где ведьмачка со смазанным ядом мечом?

И всё заканчивается так же быстро как началось. Тело твари распростёрто на земле, бывший шпион с трудом переставляет ватные ноги, а затем буквально падает на какой-то камень у входа в пещеру. Усталость неумолимо даёт о себе знать. Тем более теперь, когда куда-то делся и туман, и светлячки цвета бледной бирюзы.
- Всё закончилось?
А Цирилла тем временем находит девочку, вроде бы даже целую и невредимую. Бывший шпион тяжело поднимается и медленно подходит ближе.
- Почему он не съел её сразу?
Ребёнок тихо всхлипывает, но Риенса его собственное благополучие волнует куда больше.
- Ладно.
Девчушка кажется почти невесомой, вряд ли её семья была оплотом благополучия и богатства. Молодой чародей явно не рад своей ноше и старается не смотреть как хрупкие, грязные пальчики пытаются вцепиться в его кожаную куртку. Он оборачивается к Цирилле и задаёт вопрос буквально сдавливает его горло всё это время:
- Как будем искать дорогу назад?