Обычно весна ассоциируется с чем-то прекрасным – набухающими почками, молодой зеленой травкой, выглядывающей из-под снега, Беллетэйном в конце концов, когда на целую ночь можно позабыть о тяготах жизни, упав на стог сена, держа в руках раскрасневшуюся девицу и чувствуя головокружение то ли от вдарившей по голове медовухи, то ли от того, что кровь совсем уж отлила от головы. Велен весной у Йеннифэр с прекрасным никак не ассоциировался, хотя, вне сомнений, найдется и на это болото свой кулик, ведь кому-то явно должно прийтись по душе воронье, облепившее деревья, на мощных ветвях которого в такт порывам сильного ветра раскачивались повешенные, словно кружили в медленном вальсе по бальной зале. И кругом вонючие болота, да какая-то хиленькая поросль, гордо именуемая лесом. Словом, Велен нравился Йеннифэр так же, как перспектива оказаться в Новиграде рядом с Трисс Меригольд. Впрочем, воспоминания о бывшей сердечной подруженьке делали живописные болота краше, поэтому пока что новые провинции Империи все же привлекали куда больше, чем радостные встречи с дорогими друзьями.
Ехали преимущественно молча – Геральт не давал повода чародейке в очередной раз высказаться об увиденном, ведьмак все же более привычен к такого рода зрелищам, а может, пресловутый нейтралитет даже больше жизненного опыта помогает закрыть на окружающую действительность. Йен уже весьма красноречиво охарактеризовала местные пейзажи и повстречавшихся на пути доходяг и разбойников, мнение её не изменилось, а повторяться женщина не любила. Так, кутаясь в плащ и морща нос, и доехали до местечка, где был человек, поставлявший имперской разведке сведения. Вернее, должен был быть. И деревня должна была быть. Только вот вместо Гендвика и поселения, оледенелые хаты и хаотично прилегшие отдохнуть трупы, а также темные пятна крови, едва различимые на земле в местах, не припорошённых снегом или непокрытых тонким слоем льда. Если бы это было возможно, Йеннифэр развернула коня и поехала обратно в Вызиму, к Эмгыру, чтобы, наконец позабыв о вежливости, объявить о крысе в стройных черных шеренгах прихвостней Нильфгаарда. Но едва ли кто-то из слуг императора мог выдавать сведения этой эльфской шельме, паскудному корольку Эредину. Нет, Дикая охота не использует такие приемы, им больше по нраву вот так скакать по следу, налетать на поселения, вырезать всех, кто попадется под руку, широкими мазками прочерчивая по карте свой путь.
На счастье ведьмака и чародейки, нашелся выживший, указавший на дом Гендвика. На счастье Гендвика, его заметок было достаточно, чтобы покой валяющегося прямо на крыльце мертвеца не беспокоили призывами вернуться на грешную землю для разговоров. Впрочем, с перерезанной глоткой он вряд ли бы смог сказать хоть что-то.
К несчастью для ведьмака и чародейки, ниточка привела к Замку Вроницы, что именовался весьма помпезно и неоправданно, ибо никаким замком по сути своей не являлся – не более, чем обычное деревянное поместье с деревенькой и частоколом. Впрочем, для разорённых земель и такое нынче можно величать замком. Филип Стенгер, по мнению Йеннифэр, тоже помпезно и неоправданно именовался Кровавым Бароном, но она была готова сделать всё, чтобы оправдать это прозвище, когда наместник императора принялся торговаться, как базарная баба, за сведения о том, что было с Цири после её прибытия во Вроницу. Барон не выглядел как человек, которому есть что терять и который расстроится от смерти, Йен на своей шкуре знала, что пытки, к сожалению, не гарант получения достоверной информации, а магические воздействия могли вновь навлечь на след чародейки Дикую Охоту – ситуация складывалась патовая, но Йеннифэр все равно почти занесла руку, концентрируя силу на кончиках пальцев… Геральт схватил её за запястье, громко соглашаясь оказать услугу господину наместнику, и к вечеру того же дня выехал из замка. Чародейка же осталась в качестве гостьи, судя по заверениям, почетной. Судя по тому, как прятал мысли Барон, то он либо знал, с кем имеет дело, либо был так поглощен собственными заботами, что размышлял лишь о сале, водке и недавнем приезде имперца, требующего поставки в срок и нужных объемах, что было невозможно привычным чтением сиюминутных мыслей вычленить хоть что-то полезное.

Вечером Филип Стенгер любезнейшим образом пригласил Йеннифэр составить ему компанию за ужином, слабая надежда выудить хоть что-то заставила женщину согласиться. На столе было много рыбы, но Йен предпочитала терзать кусок запеченной птицы, ибо ко всему морскому и речному потеряла интерес ровно тогда, когда рыбачки со Скеллиге выловили чародейку и попытались призвать к смирению ударом весла по голове. Барон в отличие от повара Краха не обиделся. Да он, кажется, и вообще не обращал особого внимания. Ровно как и на скупые ответы гостьи, разродившись пространным монологом о тяжелой судьбе и сложностях правления – видимо, господину наместнику не хватало новых слушателей, коим можно проехаться по ушам. Что же, если этот мужик действительно приютил Цири и помог ей, то пусть считает вежливость и видимое участие Йеннифэр платой за проявленную доброту и участие, а ежели потом от его сведений не будет толку, то чародейка не постесняется потратить время на письмо императору, Эмгыр ведь так любит доклады и отчеты, вот она ему и отчитается, кто прошляпил родную кровинушку великого и могучего властителя Нильфгаарда.
Йеннифэр методично подгоняла ножом разварившиеся горошинки на вилку, когда в трапезную кто-то вошел, что сопровождалось громким восклицанием Барона. Йен подняла взгляд на вошедшего. Рука, в которой был нож, сама по себе сжала притупившийся прибор сильнее. Раздался скрип. Не то ножек стула, скользнувших по деревянному полу, под тяжестью Филипа, не то зубов чародейки. Фиолетовые глаза недобро блеснули – она смотрела на него холодно, выжидающе, зло. И хотя огонь в камине горел жарко, освещая вместе с лучами заходящего солнца, пробивающегося сквозь приоткрытые ставни, просторные палаты и окрашивая их тем самым в теплые тона, повеяло холодком.
Сквозняк, наверное, из-за открытой двери.
- Госпожа Йеннифэр, позвольте представить Вам начальника моей охраны, толковый малый, не смотрите, что мордой не вышел, - волшебница наклонила голову в качестве выражения нескончаемого удовольствия от нового знакомства и улыбнулась, широко и как будто бы доброжелательно. Но вряд ли Риенс обманулся этим представлением. Особенно когда улыбка Йен стала шире при упоминании об еще одном их общем знакомом. – А это, Риенс, госпожа Йеннифэр, она прибыла вместе со знаменитым Геральтом из Ривии, они, видишь ли, ищут тут пропавшую дочь, а заодно решили и мне помочь… Чего клювом щелкаешь?! Присоединяйся! У нас тут почти манерный прием, как у всамделишной аристократии, мать её, когда тебе ещё выдастся шанс так пожрать да еще и в компании чародейки? Заодно расскажешь, как идут дела… Сядь, я сказал!
Гостеприимству и широте души Барона можно было просто-таки позавидовать. От приглашения Риенс отказаться не смог, и когда уселся за стол, первую подачу сделала Йен.
- Ужасный шрам, это какой-то несчастный случай, господин Риенс? Героически спасали детей и котят из горящего дома или все куда прозаичнее: запутались в собственных ногах и упали лицом в жаровню? В любом случае, зря не обратились за помощью к какому-нибудь чародею, своевременное обращение за помощью к магикам сводит на нет подобные отметины.
«Да просто признайся, что Вильгефорцу нравились новые ощущения от шрамированной морды, когда ты целовал его в задницу. Иначе он бы тебя подлатал».

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-13 11:32:20)

Сломанные пальцы. Напоминал, собака. Напоминал, как собственноручно, блаженно улыбаясь от представившегося удовольствия, ломал ей пальцы по указке Вильгефорца, решившего, что старое доброе насилие будет куда действенней магического вмешательства, уговоров или воздействия наркотиков. В общем-то, к сожалению для Йеннифэр, чародей тогда оказался прав, ибо в конце концов от боли Йен перестала контролировать разум и открылась, став невольным помощником в магическом сканировании. К Цири женщина Вильгефорца так и не привела, но тот отчего-то удовольствовался сведениями о ведьмаке и его пестрой компании. Наивно. И видимо, к лучшему.
Риенсу не надо было напоминать о собственном участии в богатой на события биографии Йеннифэр из Венгерберга. Она всё помнила. Достаточно хорошо, чтобы сейчас представить, как легко бросить простенькое парализующие заклинание, одно действие которого заставляет испытывать боль. А потом с упоением разматывать не слишком-то длинные и запутанные извилины мозга неудавшегося чародея. Может быть, даже в прямом смысле.
Прожевав гарнир, Йен отложила вилку.
- Я почти оскорблена от лица всего магического сообщества, – даже не глядя на собеседника начала волшебница, оглядывая скромные угощения, выставленные на стол, будто едва и напитки занимали её куда больше, - ведь чародеи на войне пусть и редкость, но те, что оказываются в палатках с медиками, как раз-таки и помогают обычным солдатам. Я была на войне, но мое участие было иное, как и у многих магиков тогда на Соддене, - она подтянула кубок к себе и подняла взгляд на Риенса, прямо-таки излучая вежливость и приветливость. – Поднимать тост за Содден в провинции Нильфгаарда, вероятно, кощунственно, а вот за Вильгефорца из Роггевеена вполне приемлемо. Не думаю, что Вам ведомо, о ком я говорю, но уверяю, это был непревзойденный чародей.
«И я жалею, что он так просто отделался, оставшись без головы… Как жаль, что народная молва врет относительно чудодейственных свойств куриц, способных жить пару часов без головы. Этакий петух доставил бы нам много удовольствия, протяни чуть дольше».
Йеннифэр елейно улыбнулась, и даже кто-то из знакомых чародейки мог бы принять это за правду. Но Риенс не мог обмануться.
Она отсалютовала кубком и пригубила ежевичную настойку, что так услужливо подливал хозяин замка в течение ужина.
«Поразительно сладко для таких отвратительных мест».
- На войне обычно несчастными случаями именуют смерть от дизентерии или потерю носа после заражения сифилисом от лагерной проститутки, потому что куда лучше звучит «со мной приключился несчастный случай», чем рассказывать о пробравшем поносе или неудавшихся любовных приключениях, - она не могла сохранять серьезный вид, но старалась компенсировать сквозящую насмешку в голосе и высокомерный взгляд за попыткой вежливо улыбнуться. Филип бахвалился своим присутствием на пирах в Вызиме, на весьма странный диалог практически не отреагировал, лишь коротко хохотнул, что могло оказаться подтверждением, что аристократия для Барона не смешное слово, употреблять которое хочется лишь в весьма нелицеприятном контексте, то бишь нынешний наместник знал, что ровно с высокомерной миной и натянутой улыбочкой светские беседы и ведут, а посему не торопился спрятать под своим крылышком начальника стражи. А Йеннифэр, чтобы не слишком оскорблять хозяина, чье расположение ей пока ещё важно, искренне пыталась укротить натуру, а то в отсутствие Геральта легко нарвется и на укорачивание языка, и на что-нибудь другое, причем не получив ровным счетом ни-че-го. А чародейка приехала в этот край вонючих болот и не менее вонючих разбойников не для этого. Найти Цири превыше всего, Йен вытерпела артефактную компрессию, Ложу и Вильгефорца, побыть вежливой несколько часов с человеком, которого хочется убивать долго и с выдумкой – сложно, но выполнимо. Главное не забываться, чтоб не занесло на повороте.
Но выходило не то чтобы слишком складно.
- Однако перчатки у Вас определенно магические, видимо, для простого бойца все-таки ведома роскошь общения с магиками, - без лишних пауз продолжила Йеннифэр, бросив взгляд на ручонки. Магическая аура хоть и была слаба, однако явственно давала понять, что это не просто аксессуар. Если не знать о злоключениях шпиона и не концентрировать внимание на его руках, то можно пропустить сей занятный факт, списав на придурь хозяина экстравагантных перчаток. Но Йен помнила рассказ Цири, и природное любопытство не оставило без внимания сию деталь. – Тоже несчастный случай на войне или встретили полулегендарного монстра "Naturale eius debent dentatis"? Если б ревнивого мужа, то пришлось бы носить шпоры, чтоб списывать звон на них.
Барон же в этот момент, наливая себе очередной стакан водки, недовольно закряхтел, по всей видимости, ещё будучи достаточно трезвым для того, чтобы подбирать слова в присутствии дамы, но сие несложное действо требовало уже больше усилий и времени.
- Простите, Барон, что терзаю Вашего человека. Но я – слишком любопытная особа, - отрывая кусок хлеба, продолжила Йеннифэр как будто бы извиняющимся тоном, да к тому же улыбнулась чуть кокетливо и на мгновение опустила взгляд, а сама меж тем обмакнула мякиш в оставшийся соус, - повар, к слову, готовит у вас изумительно. Пальчики оближешь.
Дааа. Этой ведьме палец в рот не клади.
Ох, постойте...

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-13 11:32:32)

«Филиппа бы зарделась от таких комплиментов, именовать бабское сборище всем чародейским сообществом», - Йеннифэр сдержала усмешку, но Риенсу, вероятно, было невдомек, что деятельность Ложи не заинтересовала чародейку ни на секунду с самого своего появления, более того даже вызывала рвотные позывы. Но им с Вильгефорцем, вероятно, было не до таких мелочей, им доставало того, что Йен вырвалась оттуда и попала к ним в руки – чужие мотивы и цели были этим двоим малоинтересны, единственное, что стало для них в приоритете – опередить Ложу в поимке Цири и сбить с собственного следа.
И Содден, и Танедд обошлись Йеннифэр слишком дорого, но женщина не позволила измениться выражению лица, ибо это означало бы финал комедии разыгрываемой двумя актерами перед одним зрителем. Лишь улыбка стала как будто бы жестче.
Рассказывал ли Вильгефорц своему прихвостню о том, что было на Содденском Холме? Если и рассказывал, то, наверное, больше о себе и собственном вкладе в победу. Вильгефорц не терял под Содденом друзей, не его товарищей превращали в груду обугленного мяса или кровавых потрохов, не его изуродовали и покалечили в той войне. Для него и таких вот неблагодарных крысенышей та битва была всего лишь закорючкой в длинной вязи истории, очередное сражение, где помимо людей сложили головы тринадцать каких-то чародеев. Ради чего они обменяли жизни, которые могли длиться еще ни одну сотню лет? Ради пяти лет сомнительного мира.
Быть может, и хорошо, что они погибли и не увидели того, что творится с магами сейчас. Йеннифэр с готовностью могла подтвердить – смерть не так уж и плохо. Только если вечный сон не прерывают всякие паскуды.

Барон радовался светской беседе, Риенс, казалось, призывает на помощь последние силы, чтобы не взорваться в прямом и переносном смысле. Чародейке даже стало интересно, какие именно мысли гуляют в его голове. Примерное содержание, конечно же, можно было угадать, ибо оно хорошо читалось на лице начальника бароновской стражи, но Йеннифэр так любила конкретику. К тому же, вдруг бывший шпион проклинает её на семи языках? Таланты, которые не ожидаешь встретить, всегда приятно удивляют. Как и искренняя неподдельная ненависть.
Его мысли были такими громкими, что были подобны адепткам, выпущенным из Аретузы, - просто-таки сами прыгали в руки.
«Я и не такое посмею, если захочу. Надеюсь, это невнятное бормотание про непредсказуемость встреч с врагом не вызов и уж тем более не угроза,  - Йеннифэр не удержалась от того, чтобы ответить ему, мысленно. Хвала Силе, это не тот уровень магических способностей, оставляющих бесспорно заметный и отличительный след. Риенс, по всей видимости, не ожидал, что волшебница осмелится на то, чтоб шурудить в его мозгах и уж тем более отвечать ему. Или видя Йен до этого только в двимеритовых оковах, не подумал, что она способна не только плеваться ядом в прямом и переносном смысле. Ах как жаль, что его не было на том злополучном ужине, господин Риенс пропустил презнатное представление. - Когда твои дружки после проигранной драки прибыли на поклон к Вильгефорцу, тот изувер похожий на тощую воблу с глазами навыкат попытался показать, кто в хате хозяин. Я всадила ему вилку в морду... Почти такую же, но та была поэлегантнее».
Риенс смотрел на Йеннифэр, Йеннифэр смотрела на Риенса. А потом чародейка медленно взяла вилку обратно в левую руку, аккурат у самого основания двумя пальцами, и, некультурно поставив локоть на стол, подняла в воздух, как если бы подносила нанизанный кусок мяса ко рту. И качнула из стороны в сторону несколько раз весьма посредственным столовым прибором из стороны в сторону. Риенсу стоило дважды думать над тем, что он говорит. Выкормыш Вильгефорца не знает, что чародейка старается избегать серьезных магических манипуляций. А если догадался или узнает потом, что при Стенгере Йен будет само очарование, то Риенсу все равно стоит аккуратнее ходить по темным коридорам замка – лестницы такие скользкие, а тяжелый держатель для факела так неудачно может упасть и раскроить черепушку прежде, чем кто-то получит ещё один малоприглядный шрам.
- Приятно есть как цивилизованный человек, милсдарь Стенгер, - с улыбкой сказала Йеннифэр, - знали бы вы, как мне в дороге не хватает вилки и ножа. Это семейное серебро?
- Теперь да, осталось после сбежавшего князька, - хохотнув, сказал Барон. - Раз сбежал, оставив все, стало быть, не так уж и нужно было. Жена моя очень довольна была.
Йен подцепила вилкой, внезапно ставшей звездой в этот еще недавно такой скучный вечер, последний из кусочков картофеля.
Как будто до этого ублюдка не дошли вести о смерти ведьмака и её собственной. Или же всем было плевать, а Лютик не спел на каждом углу балладу о превратностях судьбы, где знаменитый мечник погибает от удара вил? Как неприятно узнать, что после определенной популярности, народ не интересуется твоей судьбой. Даже если прежде тебе было исключительно наплевать на общественность и её предпочтения.
Йеннифэр перевела взгляд с картофелины обратно на визави, вежливой улыбки на сей раз не было. Дабы не нарушать этикет, презрение женщина всё же оставила при себе, сохраняя вид вовлеченной в разговор гостьи.
- Циричка у нас такая непоседа, господин Риенс, - возвращаясь к прерванной беседе с давним знакомым, продолжила чародейка, - на месте не удержишь, а как совсем взрослая стала, уперла руки в боки и говорит: «Путешествовать хочу, скакать по тракту на добром коне, чтоб волосы развевались на ветру, хочу мир посмотреть». Вы меня понимаете, Филип, у вас ведь тоже девочка с крутым нравом и жаждой приключений, - но давать Барону повод в очередной раз нудеть о пропавшем семействе она не собиралась, а посему пауз не делала, речь была без растягивания слов и ленности манер, - казалось бы, только вчера катала её на пони, а сегодня она уже укладывает вепря мечом. Как быстро растут дети! За детей!
Женщина подхватила кубок и подняла его, чтобы затем поднести к губам, но сделать мелкий глоток лишь для видимости и как будто бы за компанию.
- За детей! - вторит Барон, и видимо, решив, что это достойный тост, выпивает всю чарку с водкой разом. - Ааагрх! Едрена вошь, хороша! - морщась, громыхнул веленский наместник, поднеся сжатую в кулак кисть к носу, аж костяшки побелели, а в уголках глаз блеснула скупая мужская слеза.
- А у Вас есть дети или супруга, Риенс? Не всё воевать да прислуживать. 

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-13 11:32:43)

Риенсу очевидно не понравилось то, как бесцеремонно и бестактно Йеннифэр влезла в его мысли, но единственный, кто уделил должное внимание нескольким жестам, не вписывающимся в атмосферу дружеской беседы, был Филип, коему не пришлось по душе созерцание порчи его новой собственности. Барон переживал за стол, у чародейки от скрипа металла по дереву возник исключительно научный интерес – как недоучке из Бан Арда удается совершать… кхм, рутинные дела, отказаться от коих невозможно, ибо они обусловлены матерью природой (ну или богами, кому как больше нравится)? Впрочем, проблеск любопытства остался маленькой искрой, вылетевшей из костра и погасшей ещё до того, как коснулась земли. Йеннифэр занимал их светский разговор настолько, что было некогда высказать надежды, что бытовые дела господину Риенсу даются с трудом и болью, желательно, с острой и ноющей.
Бывший подручный Вильгефорца больше не тужился с тем, чтобы скрывать эмоции, и чародейка без дополнительных усилий прочитала на его физиономии и удивление от слов о выживших на озере Тарн Мира, и удовольствие от известий о травме того тощего наемника с весьма странными пристрастиями и рыбьими глазами. Бонарт мало у кого вызывал желание подружиться и уж точно не тянул на приятного собеседника, так что Йен и сама жалела, что не сумела стащить тогда со стола нож или попасть вилкой именно в левый глаз, как и целилась, словом, женщина не удивилась, что внутри банды головорезов и мерзавцев, собранной для поимки одной девочки, теплых отношений не возникло, да даже деловых – ненависть и презрение – вот что отражалось в глазах Риенса. Йеннифэр это понимала, и понимание не оставляло место интересу. А вот его вопросы о дружках и явное недоумение заставили волшебницу задуматься. Ну конечно, стоило сразу догадаться, что этот преследователь маленьких девочек уязвлен тем, что ему предоставили на сей раз самому разгребать проблемы, которые он нашел на свою голову. И не имело значение, сочли ли его тогда мертвым или бросили намеренно: Бонарт, Филин и его люди оказались в замке Стигга, а вот Риенс – нет, хотя до этого Вильгефорц вытаскивал его почти в буквальном смысле за шкирку и из рук Йеннифэр, а после и Геральта в самый последний момент. Не успел или не захотел – любопытно. Йен и не думала, что так метко попадет в старую рану. Откровенно говоря, напоминая о делах былых лет, рассчитывала показать собственное превосходство, но взгляд фиалковых глаз столкнулся со взглядом верного пса, которого хозяин привязал к дереву в лесу и оставил помирать. Вернее, кинул в холодные озерные воды, повязав на шею мешок с камнями.
Это сделало её краткую улыбку искренней. Чародейка улыбнулась в ответ на неудачную попытку ввернуть шпильку о новом оружие магистров магии, но это был не жест в качестве дани за неудавшуюся иронию – теперь удовольствие испытала Йен. Она не могла всадить Риенсу вилку в глаз прямо сейчас, но расковырять старую рану и провернуть в ней тупой нож было дьявольски приятно.
Йеннифэр не ответила ему ни на один вопрос, которые начальник стражи Стенгера ей мысленно задал, как будто вспомнила о приличиях и чувстве такта и перестала читать чужие мысли. Нет, всего лишь не могла позволить обделить вниманием хозяина вечера, а посему и заговорила о столовом серебре и «Циричке», услышь которая такой вариант имени, явно бы пообещала убить. Но Йен видела портрет инфанты в розовом платье в кабинете императора Нильфгаарда, после подобного было сложно хотя бы изредка не шутить в таком тоне.

Чародейка была готова поклясться, что взгляд у Барона куда более трезвый, нежели наместник Велена желает показать. По крайней мере, Филип вполне осознанно хмуро посмотрел на Риенса, стоило тому промямлить что-то о Цири. Этот старый выпивоха до сих пор не надрался настолько, чтобы позабыть об уговоре и ультиматуме, согласно которому он меняет информацию о юной ведьмачке на помощь в поиске собственного семейства. Следовало ли расценивать это как знак того, что этому ошпаренному что-то известно? Йеннифэр не могла утверждать с уверенностью, что так оно и есть, однако резонно опасалась, что в пьяную голову придет какая-нибудь удачная мысль вроде отослать бывшего шпиона куда подальше за ворота поместья, а это помешает чародейке задать интересующие её вопросы. Следовало не просто усыпить бдительность, но усыпить уже самого Барона. Ударить бы его по башке чем-нибудь тяжелым, так ведь этот засранец, ныне именуемый себя начальником стражи, только воспользуется случаем и скличет всех, дабы заковать нарушительницу порядка, покушающуюся на имперского наместника.
Тост за детей стал отличным началом. За что там ещё можно выпить?

«Какая жалость, ни жены, ни детей, интересно почему. Неужто все бабы нос воротят? - думает про себя Йеннифэр. - Надеюсь, от тебя отворачиваются даже шлюхи в борделе, немного страданий из-за оскверненного хрупкого мужского эго тебе не повредит».
- Как жаль, что не все находят любовь, как в балладах и сказках, - не трудясь имитировать сочувствие, произнесла волшебница, после того как прожевала, - вестимо, она встречается только там. Да у нашего доброго хозяина. Ваша преданность жене, господин Стенгер, может заставить завидовать любую женщину.
Йен отложила вилку, потянулась к кубку и даже намеревалась дать повод Барону выпить ещё водки, не замечая, как изменился взгляд наместника.
А меж тем дверь вдруг распахнулась.
Что именно влетело в палаты перед офицером Филипа, чародейка рассмотреть не успела. Сначала услышала дикие вопли, перекрывающие отборный мат бравого бойца, возглас самого Стенгера, а после увидела из-за чего переполох – мелкий уродец, какой-то искалеченный, вероятно, ещё в утробе матери ребенок. Прежде чем это орущее недоразумение подхватил на руки офицер, тот умудрился вцепиться одной рукой в подол единственного платья, которое Йеннифэр прихватила с собой из Вызимы.
- Да сука, убери ты его! – крикнул Барон.
Приказ-то был выполнен, но Йен почувствовала, как у неё сводит челюсть от напряжения – вояка задел локтем стоящий штоф с настойкой, которая расплескалась аки необъятное синее море, оказавшись и на столе, и в тарелках, и на платьях. Уродца утаскивали прочь из палат уже под всеобщее молчание. Йеннифэр прикладывала титанические усилия, чтобы не закричать, наблюдая как большая капля падает со стола на уже сырую ткань платья.
Волшебница была не в той компании, чтобы превратить недоразумение в пикантное дополнение вечера - волею Барона Геральт лазил по вонючим болотам, упустив возможность в завершении ужина, будучи в выделенной дорогим гостям комнате, по-рыцарски припасть на колени, дабы поцеловать стройные женские ножки, теперь пахнущие сладкой ежевичной настойкой. Присутствующим Йеннифэр не доверила бы даже целовать землю, по которой ходила, не то что дозволять подниматься выше колен.
И без того паршивое настроение становилось ещё более паршивым.
Но для барона чародейка выдавила смешок, дабы прервать затянувшуюся паузу. А может, паузы не было, кажется, Стенгер что-то говорил и вроде как извинялся, но красная пелена перед глазами и стучащая в висках кровь не позволили различить чьи-то слова.
- Эти дети, - добродушно выдавила Йен, а под столом меж тем с отвращением, резким движением скинула с колен прямо на пол салфетку, которая нисколько не помогла уберечь платье. Та, что лежала на столе тоже вымокла. Поэтому женщина протянула руку к недоучке, сидящему напротив. – Будьте добры, господин Риенс, одолжите мне салфетку.
Если Риенс желал возмездия, то он его получил. Но лучше ему было промолчать и не ухмыляться – чародейка взглянула ему прямо в глаза и дала это понять.
«Спасибо, что не срыгнул», - кто бы знал, насколько поспешный это вывод.

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-13 11:32:59)

На языке крутилась парочка выражений, недопустимых по правилам хорошего тона, пусть никому из присутствующих они и не покажутся незнакомыми. О самом хозяине Йеннифэр тоже имела что сказать, и вероятно, могла даже пополнить лексикон наместника парой ярких эпитетов. Но всё же постаралась сдержаться.
Хорошо, что вильгефорцеву недоучку не пришлось пинать для того, чтобы выполнил простейшую просьбу, хотя раздраженная чародейка восприняла бы лишнюю секунду промедления как знак того, что пора облачать просьбы не только в вежливые слова. Всё так же прикладывая усилия для сохранения образа премилой гостьи, чей вечер не сумела омрачить маленькая пакость, Йеннифэр едва сдержала резкое движение – приняла, а не вырвала протянутую салфетку. Хотя очень хотелось схватить и резко дернуть серую тряпку, весьма далекую от того, что укладывают истинно княжеские дочери и супруги баронов на подолы платьев во время трапезы.
Ужин, кажется, и до этого мало кому приносящий удовольствие, стал и вовсе невыносимым, но это мало помешало Стенгеру сделать то, ради чего всё, собственно, и затевалось – напиться в как будто бы приличной компании. Мужик сказал – мужик сделал, а потом мужику помогли выковыряться из-за стола, объявив вечер встреч давних знакомых подошедших к концу. Единственная причина, по которой Йеннифэр не покинула залу сразу же, как ей испортили платье, - Риенс, будь он неладен. К счастью, Барон если и намеревался отослать начальника стражи подальше, то с мысли этой его сбило появление странного уродца, и желавшая контролировать ситуацию Йен делала всё, чтобы эта мысль затерялась в чертогах разума Филипа. Так остаток ужина и провели: натянутая вежливость, натянутый интерес, все менее членораздельное повествование о горестях семейной жизни наместника Велена. Хорошо хоть это не второй Танедд, когда Сабрина посмела прийти в точно таких же бриллиантовых сережках, тогда волшебница точно бы кого-то сегодня очень сильно покалечила.

Йеннифэр сумела перевести дух, только когда захлопнула дверь в комнате, которую ей с Геральтом выделил Барон. Пожалуй, стоило задуматься над тем, что пора стереть неброский марафет и лечь спать, однако у чародейки были совсем иные планы, возникшие сразу же после выказанного безмолвного недовольства Стенгера. Йен не обладала бесконечной верой в благородство человеческой натуры, как ведьмак, а посему ожидала от Барона очередного выкрутаса. Волшебница любила усложнять себе жизнь, находя приключения на все безупречные части своего тела, однако столь же страстно любила идти напролом и не искать окольные пути, когда ситуация позволяет. А сейчас обстоятельства не то что позволяли, но сами кидались на шею. Йеннифэр уже решила про себя, что будет дурой, если не вытрясет из Риенса всё, что он знает о пребывании Цири во Вронницах, и мирозданию следовало смириться с тем, что именно этим Йен и займется.
Вместо желанной бадьи с горячей водой чародейку ждал ушат с холодной, вместо ночной рубахи - сменный дорожный костюм, платье было быстро перекинуто через спинку стула, а свежая белоснежная блузка неприятно прилипла к влажному телу. Склонившись ближе к свечам, Йен, держа в руках маленькое серебряное зеркальце, освежила помаду на губах – привычка, что может показаться кому-то глупостью, но для волшебницы это была ниточка, связывающая с жизнью до Острова яблонь, до безумной скачки с Дикой Охотой и подвалов нильфгаардской разведки, жизнью, о которой Йеннифэр позабыла почти на два года. Приятная, ни к чему не обязывающая мелочь. Йен не любила отказывать себе в таких вот приятных мелочах. К тому же, если Риенс вздумает быть безмолвным партизаном, то лицо чародейки будет последним, что он увидит, так пусть умирает с мыслями о прекрасном – ей не жалко. 

Чтобы найти покои давнего знакомого, Йеннифэр пришлось спуститься вниз, откуда доносился звучный говор нескольких часовых, и с кокетливой улыбкой сердечно попросить сопроводить к начальнику стражи на очень важный разговор. Судя по ухмылкам мужчин, они сделали собственные выводы о сущности предстоящей беседы, отличные от действительности. Разубеждать их в чем-либо чародейка не торопилась, попросив их быть доблестными рыцарями и сохранить это в секрете, намекая на то, что приехала-то она не одна. В ответ же получила шутку, источником которой было истинно южное невежество и стереотипы о магиках с севера, и определённого рода предложение, которое, по всей видимости, должно было ей безмерно польстить. Но вмешивать кого-то в намечающийся тет-а-тет Йеннифэр решительно не собиралась.
- Извините, любезный, но у меня не вызывает томления в груди вид кого-то, у кого зубов меньше, чем у меня пар обуви, а вот взгляд затравленного олененка очень даже, - «я же просто обожаю, когда на меня смотрят так, будто увидели демона, явившегося из самого ада за их жалкой душонкой,» - оставив героя-любовника осознавать сказанное, сопряженное с намеками на вполне конкретных личностей, чародейка без лишних промедлений дернула за рукав того, кто вызвался помочь. – Идемте.

Они прошли по крытой галерее, а после свернули в узкий темный коридор с чередой одинаковых дверей. Стражник указал, какая именно нужна дорогой гостье, Йен, даже не поблагодарив, направилась в указанную сторону.
Йеннифэр не обременяла себя предварительным стуком в дверь на случай, если хозяин покоев занят делами насущными, например, сбривает щетину или кряхтит над горшком - первое должно закончиться малой кровью, но зато сразу обозначит направление грядущей дискуссии, что до второго... Такому трусу как Риенс так будет даже сподручнее: и вывалит все впечатления от внезапного визита, и портки останутся чистыми.
Толкнула дверь плечом и, прежде чем захлопнуть её за собой, успела увидеть, что комната погружена в темноту, ни одной горящей свечи – какая досада. Шорох где-то с левой стороны дал понять, что кто-то помимо незваной гостьи здесь все-таки есть.
- Не порти себе репутацию и не кричи слишком громко, господин Риенс, - прислонившись лопатками к двери, подала голос Йен, - а то все решат, что у нас тут всё не по любви и ты испугался какой-то щуплой бабы, и выпрут со столь прелестного теплого местечка. А мы же оба этого не хотим, верно? – ровным тоном, будто каждый день да через день заваливается к кому-то в спальню, произнесла Йеннифэр. Ещё два слова, и над женской ладонью появился небольшой шар света, позволяющий наконец различить прежних действующих лиц и новые же декорации. Хорошо, что такие простые заклинания не оставляют следов. – У меня нет с собой вилки, но резких движений тебе лучше не делать, иначе, клянусь Силой, вот этот самый канделябр, - она указала взглядом на очаровательный, слишком уж не вписывающийся в общий интерьер, предмет, - раздробит тебе череп. Но не сразу.
Левая рука чародейки ложится на засов, тот медленно, но поддается, отсекая путь к отступлению. Насколько помнила Йеннифэр, открывать порталы Риенс не был мастером, так что оставалось окно. На Танедде он не торопился прыгать за Цири, с удовольствием посылая за ней проклятых эльфов, так что есть надежда, что и сейчас не выберет сей путь.
Йен лениво отстранилась от двери, но шагов навстречу начальнику бароновской стражи не сделала, лишь внимательно следила за металлическими ручонками недоучки. Он не должен был забыть толику того, что умел. Но не ногой же Риенс бросит заклинание, в самом-то деле.

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-13 11:33:10)

Будет враньем утверждение, что чародейка не получила удовольствия, глядя на то, как засуетился Риенс. Как подскочил резко на кровати, как изменилось выражение его лица, как взлетел вверх тон голоса, как будто помощник Стенгера в действительности ощущал себя хозяином положения и собирался расквитаться с Йеннифэр так же, как сделал бы с зарвавшимся подчиненным, ворвавшимся к начальству без приглашения. Нет, ей понравилась получившаяся картина, ровно как понравилось доводить недоучку чародея чтением мыслей и неуместными вопросами на ужине несколькими часами ранее. Но на счастье Риенса, волшебница прибыла сюда не для этого. Всё-таки невозможно отрицать везение этого сучьего потроха, ибо на серьезные магические манипуляции Йен едва ли отважится, а значит, он мог чувствовать себя в сравнительной безопасности. Вернее, мог бы, если бы знал правду и если бы Йеннифэр не обладала упорством, с помощью которого может превратить чужую жизнь в ад без Силы. По крайней мере, сама чародейка не сомневалась, что сумеет разговорить Риенса, не разматывая его немногочисленные извилины сканированием – надо только хорошенько заткнуть рот, чтоб на вопли не сбежались люди. И кажется, пора сделать это прямо сейчас, ибо больно уж бурно начал высказывать свое недовольство хозяин комнаты. Нет бы радоваться, что ворвался не Барон или кой-то веки не крысы составляют компанию. Мужчины! Как сложно им угодить.
Риенс махнул на Йеннифэр рукой, и чародейка подняла левую, будучи готовой отразить любое заклятье, которое бывший прислужник Вильгефорца осмелится в неё кинуть. Но ничего не произошло, не было никаких магических колебаний, и Йен, ни секунды не считая начальника стражи хоть сколько-то талантливым магом, позволила себе расслабиться, ибо едва ли она что-то пропустила – вылетевший из Бан Арда мальчишка, каким бы фокусам его не учил Вильгефорц, не может спустя столько лет внезапно творить магию, способную ввести в заблуждение магистра.
Магистр магии… Сейчас это даже звучит смешно, какие они теперь адепты, магистры и мэтры, кучка запуганных людишек, прячущихся под полом подобно крысам, как будто не они умеют устраивать вихри из огненных стрел, градобитие и цепные молнии. Да, Радовид с его кострами для нелюдей и чародеев и Эредин со своей дикой сворой прекрасно заставляют умерить гордыню и пыл, возвращая к истокам, когда приходилось обходиться исключительно собственными силами.
Лишнее напоминание о вынужденных ограничениях злят даже больше, чем Риенс, которому велели вести себя тихо. Йеннифэр никогда не кидала слова на ветер – она делает резкое движение рукой, даже более резкое, чем требовалось, и упомянутая утварь летит прямехонько в голову начальника стражи. У Йен не было цели проломить ему голову, так, подарить хорошую шишку.
- Я недостаточно внятно выражаюсь? – чародейка, сделав несколько шагов внутрь комнаты, вновь махнула левой рукой, и на сей раз канделябр прилетел по затылку Риенсу. – Повторяю: не ори. Не давай мне повода заткнуть тебя раз и навсегда.
Если милсдарь Риенс и доставил Йеннифэр удовольствие своей миной минутой ранее, то сейчас тон её был совершенно лишен и намека на радость столь скорой встречи. Йен говорила, не повышая голоса, отрывисто и четко, словно желала вколотить в голову недоучки мысль, которую приходится озвучивать вот уже во второй раз. Нужно быть глухим, чтоб не заметить интонации – обещания отойти от вежливых просьб к весьма эффективному насилию.
И теперь, не давая хозяину комнаты высказать ещё парочку ценных замечаний и мыслей по поводу внезапной встречи, Йеннифэр занесла правую руку – ножки кровати всемогущего начальника стражи со стороны изголовья поднялись над полом, сначала медленно, давая Риенсу возможность цепляться, как если бы он вновь оказался на осколке льдины, которая не жаждет принять на себя кого-либо, поднимаясь над темными водами под действием чужого веса. А после рывком кровать переходит в вертикальное положение, выкидывая бывшего подручного Вильгефорца на пол, прямо под ноги чародейке, а рядом падает подушка и одеяло. Йен расслабляет кисть, и с гулким стуком ножек об пол кровать возвращается в первоначальное положение, а почетная гостья Кровавого Барона наклоняется к юному магу.
- Если ты не будешь проявлять почтительности к старшим и сговорчивости, я придавлю каблуком твою башку к полу, потому что парализующее заклинание, к сожалению, не позволит нам с тобой продолжить беседу, – на уровне глаз мужчины как раз были те самые каблуки высоких сапог чародейки, так что угроза должна была показаться весьма осуществимой. А чтобы Риенс и вовсе не сомневался в сказанном, подошва сначала давит на затылок, пригвождая лоб к полу, а после стопа мягко перекатывается, оказавшись над мужским ухом и скулой, заставляя прижиматься щекой к грубо обтесанным доскам, - вот так. А я, повторюсь, пришла с тобой поговорить как с человеком, у которого передо мной должок. Ты же согласен, Риенс, что ты мне кое-что должен? – для Йеннифэр это был риторический вопрос, ибо она давно жила с ощущением, что каждый ей что-то должен. Как минимум не раздражать своим существованием, но господин Риенс должен ей нааамного больше.  И пусть попробует оспорить свой долг перед нею. - Если б Барон мог мне помочь, я решила вопрос с ним, но к твоему несчастью, я не люблю протрезвлять упившихся до отключки мужиков… А теперь, - убирая ногу с его головы, - подай голос, если готов к диалогу.

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-13 11:33:27)

Если Риенс и пытался как-то себя защитить, то это было настолько неубедительно, что даже не завладело вниманием Йеннифэр в должной мере – не считать же невнятное бормотание за нечто серьезное. Оказавшись в буквальном смысле под каблуком приспешник Вильгефорца оставил тщетные попытки узнавать, да коле все это будет продолжаться и как ведьма смеет, не будучи здесь хозяйкой, распоряжаться будто жена Барона, а то и сам Стенгер. Риенс, можно сказать, поразительным образом посмирнел и, кажется, боялся шевелиться. Несмотря на то, что серьезным противником Йеннифэр нынешнего начальника стражи Филипа не считала, чародейка пристально следила за мужчиной, ибо полагала, что он достаточно гнусный для того, чтобы выкинуть какой-нибудь фокус исподтишка. Но Йен, вероятно, недооценила его трусость и в кой-то веки не преувеличила значимость собственной фигуры, коей вполне резонно мог убояться Риенс. А ещё Йеннифэр судила по себе – при всех нескончаемых добродетелях совесть не ограничивала хозяйку в действиях, а для победы и выживания все средства хороши, даже удар в спину, в конце концов, именно так в Ринде волшебница сразила знаменитого Геральта из Ривии. Неудавшийся маг мог схватить её за щиколотку, лишить равновесия и легко повалить, пользуясь преимуществом в росте и банальной физической силе, именно так сделала бы сама Йен, если бы знала, что больший шанс одолеть противника – ближний бой. Но под подошвой сапога не было и намека на движение, и чародейка лишь подозрительно сузила фиалковые глаза. А на кончиках пальцев было достаточно энергии, чтобы кинуть парализующее заклинание – повторения Ривии не хотелось, Йеннифэр хорошо помнила, как крестьяне стащили её с лошади. Нет, нельзя недооценивать самую обыкновенную силу пары крепких мужских рук.
Именно поэтому она не поворачивается к Риенсу спиной, когда он в несколько истеричной манере соглашается рассказать всё, что потребуется. В ответ на это раздается глухой стук со стороны стены, смежной, вероятно, с такой же маленькой комнатушкой, а поверх этого накладывается несколько нелицеприятных эпитетов и просьба заниматься своими делами потише в весьма грубой форме. Йен было безразлично на комфорт людей Стенгера, но видеть их в этой комнате за выяснением отношений хотела ещё меньше.
- Видишь, - делая шаг назад и глядя куда-то вправо, вполне спокойным тоном произносит чародейка, - ты мешаешь собственным подчиненным спать. Зачем тебе не выспавшиеся солдаты?
Убеждать в своей миролюбивости и дружеском настрое Риенса женщине уже порядком надоело, она ненавидела повторять что-либо дважды, даже для особо одаренных личностей. И все же для этого остолопка сделала исключение. Однако третьего раза не будет, пожалуй, даже к лучшему, как показала практика, начальник стражи куда охотнее идет на контакт стоит прижать его обоженную морду к какой-либо поверхности. Может, следует накалить кочергу в камине и попробовать воспользоваться ею? Так, вероятно, дело пойдет ещё быстрее.
Йеннифэр цепляет носком правого сапога за ножку грубо сколоченный табурет и пододвигает оный к себе, дабы усесться перед чародеем-недоучкой, на которого посмотрела сверху вниз. Было похоже, что Риенс всё ещё боялся дернуться и получить за это по голове. Наконец-то, смысл её слов до него дошел, всего-то и надо было, что пару раз стукнуть канделябром по голове и придавить сапогом, и усвоение материала на лицо.
- Сядь, - небрежно толкнула его стопой в плечо, - я не хочу разбирать, что ты мямлишь в пол, - закинув ногу на ногу и облокотившись на колено левой рукой, продолжает, - странно, что ты ещё не догадался, что именно меня интересует. Неужто решил, что я покушаюсь на столовое серебро вашего Барона и хочу знать, сколько куриц у вас в хозяйстве, или, упаси Сила, решила занять место его женушки? Мне нужна информация о Цири. Как давно она была во Вроницах, как долго, что делала… За ужином ты обмолвился, что видел её, так что не юли и выкладывай, что знаешь. И помни, что недовольство Барона где-то там, в неопределенном будущем, а я – здесь. И ежели мне покажется, что ты со мной неискренен, то я ведь могу притащить тебя за шкирку к Геральту прямо из этой комнаты, ибо ты и ему кое-что должен, а я буду плохо спать, если оставлю дорогого мне человека без права на сатисфакцию.
Правая рука чародейки обманчиво спокойно висит вдоль тела, Йен плавно перебирает пальцами, как если бы ласково поглаживала какую-нибудь пушистую живность, но в действительности лишь разминала кисть, всё ещё с недоверием относясь к внезапно появившейся покладистости Риенса. Сгруппироваться и броситься на Йеннифэр будет довольно смело, но если ему не повезет, молния после парализующего заклинания ему обеспечена.
Шар магического света завис аккурат над бывшим шпионом, и волшебница прекрасно видела каждое его движение, следила, не отрывая презрительного взгляда.

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-13 11:33:38)

Риенс садится, прислоняясь спиной к кровати, и тем самым оказывается вне зоны досягаемости чародейского кулака, сапога или чем там еще можно хорошо донести простые истины. Но взгляд бывший шпион не поднимает, хотя Йеннифэр смотрит внимательно и как будто этого очень ждет, как если бы от этого зависело, сумеет она пробраться в мысли начальника стражи или же нет. Но зрительный контакт – ничто, усваиваешь это вместе с первыми успехами в телепатии, особенно когда обладаешь обостренными способностями. Если Риенс хотя бы вполовину также чуток к магии, как ведьмаки, то мог заметить новое вмешательство, но Йен сомневается, что сейчас это под силу недоучке. А даже если заметил, то что он сделает? Возмутиться? Пожалуется новому патрону? Отчитает за нарушение личных границ? Очень страшно, аж поджилки затряслись.
И всё же бывший подручный Вильгефорца, заговорив наконец, на краткий миг поднимает голову, Йеннифэр смотрит ему в глаза, лицо чародейки не выражает ни злости, ни ненависти, ни презрения, вежливый интерес, словно продолжают ломать комедию перед Стенгером, изображая светскую беседу. Но во взоре фиалковых глаз можно различить желание поторопить рассказчика, одновременно перейти к конкретике и повествовать о каждой пусть и незначительной детали. Риенс действительно говорил предметно, не размениваясь на красочные эпитеты, даже слишком сухо и скупо, оттого его немногословное повествование вызывает куда больше вопросов, что тут же вихрем проносятся в чародейской голове. Йеннифэр слушает жадно, боясь упустить малейшую деталь, но бывший шпион вдруг как будто отвлекается, на миг замолкает, глядя куда-то в сторону, и волшебница видит картинку, возникшую в его памяти, и почти не обращает внимание на слова, кои занимали недоучку куда больше человека, их произносившего.
Цири, о великая Сила, как же она изменилась. Йеннифэр думала, что в замке Стигга был единственный раз, когда она поразилась преображению львенка из Цинтры, но сейчас чародейка была удивлена, причем на сей раз приятно, не меньше, чем в их прошлую знаменательную встречу. Теперь это точно не утенок, которому нужно подтирать сопли, но даже в искаженном восприятием Риенса образе умелой воительницы, которая уж точно может за себя постоять и не нуждается в батистовом платочке для слез и иже с ними, для Йен проглядывали черты ребенка. Да, испытавшего столько ужасов, сколько не вынесут некоторые взрослые, бывалые бойцы и чародеи, но всё же ребенка.
Риенс цеплялся за полученное прощение от княжны, но Цири не обещала, что её названная родня будет столь же великодушной. Правильное решение, ибо в Геральте в этом вопросе уверенным быть нельзя, спросите милую хохотушку Меригольд, прощенную ведьмаком за все мыслимые и немыслимые прегрешения, а вот Йеннифэр мстила и за куда меньшее, чем сломанные пальцы и прочие увеселительные мероприятия, коими её потчевали в замке Стигга. Если бы чародейка могла, то после их задушевного разговора уже выбирала, куда именно отправить Риенса: к Радовиду или Эмгыру – оба обещают страшные мучения и казни, выбор так сложен, а каждый вариант так соблазнителен для человека, который любит мстить, но не прочь свалить грязную работу на кого-то ещё. Когда Йеннифэр потеряла ценность для Вильгефорца, он вознамерился окончательно вскрыть ей мозги, чтобы отправить управляемой куклой на смерть, заодно выкинув с шахматной доски неугодного нильфгаардского императора – прекрасный, изящный ход, который, к счастью для Йен, не успел осуществиться. Хорошие ходы не должны оставаться в тени, они должны входить в анналы истории. До Радовида было ближе, но он был ненадежен в своей импульсивности, а вот Эмгыр с его педантичными служаками наверняка отлично справится с работой, ведь всем известно, как сильно оскорбляется император Нильфгаарда и как с выдумкой за нанесенное оскорбление карают предателей. Отправить бездумной куклой к Радовиду невозможно, а вот Эмгыру достаточно рапорта – Риенс очень пожалеет, если не догадается сбежать завтра же утром. Как и его наниматель. Для Йеннифэр это уже было дело решенным, но расстраивать бывшего шпиона чародейка не торопилась, а то ещё забудет все слова, и снова придется его бить.

Как оказалось, прошло около месяца, как Цири покинула Велен и отправилась в Новиград. Всем богам неведомо, насколько же Йеннифэр и Геральт отстают от неё, как далеко Ласточку завело её бегство от Дикой охоты. Слухи о пребывании Цириллы в Новиграде, по всей видимости, были правдой, но что ведьмак и чародейка застанут в городе, где на костер можно отправиться за косой взгляд, а не одно лишь происхождение и умения?
Йен не торопилась засыпать Риенса вопросами, она думала, о чем спросить первостепеннее и как правильно это сделать, чтоб получить внятный ответ с первого раза.
- Какого именно числа уехала Цири из замка и почему ты уверен, что именно в Новиград? Неужели дороги не петляют или она сказала, что едет именно туда? И что за беда на болотах? Из наших сведений, в Велене Цири не поладила с какой-то ведьмой, ваши приключения связаны с этим? – говорила неспешно, отрывисто, чтобы Риенс ничего не упустил, но в тоне проскальзывало желание узнать всё и сразу, толика беспокойства и нетерпения. Чародейка выдержала паузу и, чуть поразмыслив, добавила, - ты сказал, что когда она приехала во Вроницы, она нуждалась в помощи, но в какой именно? Еда, сменная одежда и отдых или Цири была ранена? Насколько сильно?
Йеннифэр надеялась, что ран у Цири не было, но можно ли на это надеяться, когда её отцом был Геральт, знаменитый любитель напороться на чужие клыки, жала и вилы.

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-13 11:33:53)

Йеннифэр позволяет себе вскинуть левую бровь. Риенс не знает, какого числа уехала Цири? Не помнит? Это походило на сущий бред, и даже вовсе не потому, что бывшая цинтрийская княжна являет собой персону неординарную в принципе и весьма важную для неудавшегося мага в частности, а посему не запомнить отъезд Цири – надо постараться. Йен наивно полагала, что Риенс, будучи шпионом, должен обладать хорошей памятью, иначе с дырявой башкой при всей везучести и живучести долго не протянешь. По всей видимости, чародейка заблуждалась или же во время пути от озера Тарн Мира до Врониц мужчина пересчитал головой все ступеньки, камни и выступы. Как бы то ни было разрыв во времени был достаточно велик, чтобы не сетовать об утерянном дне – теперь уже одним больше, одним меньше, они изначально не верили, что в первую же неделю приблизятся к Цири.
Риенс, к сожалению, не врал, поэтому ударить его можно было только из исключительно врожденной мстительности.
Начальник стражи продолжает говорить, и Йеннифэр, сосредоточенно глядя на него, подпирает подбородок правой рукой. Слушает и словно бы боится издать лишний шорох или звук, что сумеют сбить бывшего шпиона с мысли или заглушат его слова.
«Висел на стене амбара», – чародейка явственно чувствует, как это было, но в ней ни капли сострадания к Риенсу. Он жалок, смешен, в каком-то смысле даже убог, и добропорядочный человек, наверное, посочувствовал сподвижнику Вильгефорца, мол, сполна искупил вину тяготами, которые испытал до и после Тарн Мира. Йеннифэр придерживалась другого мнения, и даже проблеск собственных воспоминаний не был в состоянии изменить этого. Йен помнила, как её привязали к колесу, больно стянув запястья так, что было невозможно пошевелить пальцем, вернее сложить хоть какой-то знак. Лютик, виршеплет проклятый, тогда ещё пялился на разорванные кафтан и рубаху, не отказываясь от вполне лестных комментариев, за которые получил не менее лестные эпитеты и плевок. Последний, конечно, по итогу прилетел ведьмаку в ухо, но даже если бы достиг барда, едва ли Лютика бы это остановило.
Словом, Йеннифэр не хуже Риенса знала, каково это оказаться со связанными руками, когда из блестящих перспектив изнасилования или пытки с последующим умерщвлением. И как Йен не сочувствовала себе, так и шпиону не сопереживала. Но если в отношении себя чародейка рассуждала, что то была расплата за самонадеянность и гордыню, то вот Риенсу ещё мало досталось. Великая Сила, и почему ему за эти годы отрубили только пальцы?

«Благодетельницы… Что-то новенькое. Неужто это пара магичек, что скрылись в болотах, и компенсируют прошлую жизнь на широкую ногу поклонением целой кметской деревни из-за пары простейших фокусов. Уж не они ли причинили Цири раны? Она искала их сама или это они нашли её? Что за дьявольщина творится в этом Велене…».
Йеннифэр проигнорировала ухмылку Риенса, как и попытку выгородить Барона, успевшего взбесить чародейку за один вечер донельзя. А быть может, бывший шпион всего лишь констатировал правду и к Цири действительно хорошо отнеслись здесь? Филип Стенгер не выглядел злобным тираном, оправдывающим прозвище, скорее приспособился и извлек выгоду, ибо несмотря на пьянство, мозги его были способны на хитрости, иначе зондирование сознания не было бы единственным способом получить информацию для Йен. И всё же чародейке весьма и весьма не нравилось происходящее, присутствовало какое-то бессознательное отторжение этого места и людей, его населявших. Хотелось поскорее распрощаться с Веленом. Но впереди их ждал Новиград, и едва ли город костров встретит волшебницу и ведьмака лучше Кровавого Барона.
Йен крепко задумалась, ей захотелось подняться с места и выпустить беспокойство и напряжение, наворачивая круги по конуре, именуемой Риенсом комнатой. Но чародейка не желала оставлять вильгефорцеву приблуду без внимания, поэтому мыс женского сапога пришел в движение – вверх и вниз, вверх и вниз, вверх и вниз.
- За что тебя держал Вильгефорц? – пренебрежительный тон, вопрос риторический. Ответа от Риенса никто не ждал, да если честно, ему же лучше, если промолчит. Складывалось впечатление, что толку от недоучки меньше, чем от гуся из хлева – гуся хоть можно продать или зажарить, а Риенс что? Его, конечно, тоже можно зажарить, завершив начатое, но от этого будет лишь сомнительное моральное удовлетворение. Продать какому-нибудь садисту-извращенцу? У Йеннифэр нет времени и желания выискивать столь специфических покупателей. Нет, с гусем, определенно, было бы проще. – Ничего не помнишь, подробностей не знаешь. Я была о тебе лучшего мнения, но, по всей видимости, потолок твоих умений - ломать пальцы связанным женщинам и безуспешно преследовать детей… Хотя, знаешь, наверное, тогда это сыграло нам на руку, иначе история повернулась бы совсем по-другому.
Чародейка умолкла, глядя в карие глаза бывшего шпиона. Оставалось надеяться, то он хотя бы разозлится, а не чистосердечно раскается в тугоумии и криворукости, чтоб доказать, насколько же в действительности жалок.
- Эта деревня с... благодетельницами далеко? Утром сможем туда отправиться?
Если Риенс не хотел возвращаться туда, стоило ему посочувствовать. Йеннифэр только прощупывает границы допустимого, соизмеряя какой именно магический след может привести к ней Дикую Охоту. Зондирование сопротивляющейся особы – дело не слишком трудоемкое, но не одномоментное, а рисковать, будучи окруженной остолопами Барона, Йен не хотела. А вот хороший крепкий поводок оставляет следы только в случае, если волочится по земле – такой вариант Йеннифэр вполне устраивал.

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-13 11:34:06)

Риенс вдруг встрепенулся, по всей видимости, оскорбленный высказыванием о его умениях, так что бывший шпион даже приподнялся с насиженного места. «Экая впечатлительная собака», - думает Йеннифэр, внимательно следя за неудоучкой. И немедленно убирает руку от лица, готовая в любую секунду швырнуть в Риенса молнию, если он позволит себе сделать излишне резкое движение, которое может быть расценено как выпад. Но возмущение осталось только на словах - под внимательным и уже нисколько не спокойным, а вполне явственно раздраженным и злым взглядом начальник стражи Барона сел обратно.
Перспектива проведать благодетельниц, в существовании которых он даже не верил, Риенс встретил сначала недоумением, а после - страхом. Йеннифэр слабо понимала, как кучка кметов могла вызвать столько неподдельного ужаса у обученного шпика с задатками чародея, вероятно, трусость недоучки велика, как самомнение и амбиции Филиппы Эйльхарт. Йен спокойно выслушала несогласие на вояж, но как и прежде ей было исключительно безразлично, чего хочет и не хочет Риенс. Она ведь вроде бы достаточно ясно дала понять, что решение принято, уточняются лишь детали - начальнику стражи стоило смириться. С его натурой спор с Йеннифэр приведет его только к новым травмам, в основном моральным - ему следовало хорошо подумать.
Чародейка пошевелила пальцами, и раздалось непонятное шуршание, звук скребущегося о дерево металла - это закатившийся под стол канделябр возвращался на всеобщее подозрение, чтобы холодным основанием прижаться к мужскому виску, это был не удар, а почти ласковое напоминание, что именно ударом все может и закончиться.
- Я спрашивала твоего мнения? Нет. Поэтому оставь его при себе, пока я не затолкала его тебе в глотку, - тон волшебницы был не менее злым и холодным, чем взгляд, и определенно не выражающим сомнений в том, что так оно и будет, - мне нужно попасть к благодетельницам, а ты единственный, кто знает поклоняющихся им кметов. Либо ты отведешь меня добровольно, либо я заговорю тебя и ты все равно меня отведешь к ним, только я не гарантирую, что случайно не отправлю свою куколку утопиться в болоте... В принципе, если ты настаиваешь, я сейчас привяжу тебя к кровати и попробую узнать точное расположение с помощью старой доброй раскаленной кочерги. А так как я устала и хочу спать, я буду весьма настойчива в том, чтобы ты рассказал всё как можно быстрее.
Йеннифэр поднимается с места и делает несколько шагов к Риенсу, почти наступая ему на ноги. Смотрит сверху вниз презрительно и раздраженно, даже отчасти брезгливо, потому что ей хочется наклониться, схватить его за воротник рубахи и тряхнуть хорошенько, но Йен делает вид, что ей омерзительна сама мысль марать об него руки. В общем-то, не так уж далеко от правды.
- Выбирай, Риенс, да поживее, - канделябр начал медленно вращаться вокруг оси, напоминая о своем существовании, - если тебе станет спокойнее, то поверь, я тебя не брошу там, если будешь хорошо себя вести, мне ни к чему оправдываться перед Бароном и блуждать по болотам одной.
Если страх не так силен, то Риенс ни на секунду не поверит в слова, а критическое мышление сразу же подкинет несколько вопросов, что тут же разобьют нестройное обещание чародейки. Ну как обещание... Она ведь ничего не обещала, призвала поверить. Не говоря о том, что намеревается воспользоваться им как щитом при случае. Так что никаких нарушенных клятв, лишь немного тактичного умалчивания.

[AVA]https://i.imgur.com/LToqAwn.gif[/AVA]

Отредактировано Yennefer of Vengerberg (2021-04-05 10:43:40)