Если бы ему было дело до этого, Йорвет обязательно бы отметил, насколько хорошая нынче вечером погода в Новиграде.
Право же, настоящее раздолье для храмовой стражи. Небо вечером настолько ясное с россыпью звезд, а луна, что уже взошла на небосклон светит настолько ярко, что даже уличное освещение без надобности, пусть оно и все равно горит.
Ни одна собака не проскочит, ну идеально, разве нет?
Такие вечера Йорвет ненавидит, потому что приходится приложить чуть больше усилий, чтобы побыть той самой “собакой” (мрачно думает, что это, видимо, Роше его заразил, даже без своего короля оставаясь слишком верной темерской псиной) и проскользнуть в город незамеченным.

Но, кажется, у храмовой стражи тоже сегодня хороший вечер, если судить по воплям из корчмы, мимо которой проходит эльф. Бесшумно, как и полагается. Даже в городе они умеют не издавать ни звука и прятаться в тенях, пусть сегодня они и редкие.
На Йорвете плащ с капюшоном, скрывающий острые уши и прикрытое повязкой лицо - все еще слишком приметно, пусть и сменил красную на черную.
Но никому сегодня нет дела до очередного подозрительного типа - каждый третий в Новиграде ходит в таком плаще.
Скрываться на виду - настоящая наглость и дерзость, но Йорвет может себе позволить, потому что есть в его жизни моменты, где на мораль он кладет по полной. Одна из причин, почему его так ненавидят, а Киаран качает головой и вздыхает - командира уже не переделаешь.

За пазухой тщательно спрятаны чертежи, украденные в Оксенфурте. Те самые, за которые Йорвет зацепился взглядом, бесцеремонно выдирая из книг страницы (их ведь писали dh’oine, не жалко), потому что пригодиться им может все.
Потому что эльф не мог доверить Роше в одиночку провернуть эту вылазку и позволить что-нибудь тайком от него забрать.
Ему - можно. Почему так?
Потому что Йорвет перережет глотку любому, кто посмеет такое у него спросить.
Бомбы они сделают сами. Не к спеху. А вот кинжалы придется делать у специалиста. В Новиграде Йорвет знает только одному, кому он может доверить это дело, да еще и хотя бы по большей части быть уверенным в молчании кузнеца.
Даже не потому что он эльф, как бы это ни казалось первостепенной причиной.

Дорога прошла без приключений, и Йорвет уже у двери Хаттори. Два коротких, но настойчивых стука, и дверь ему открывает парнишка, немного оторопев. А казалось бы, уже виделись.
- Дома?
Короткий вопрос, на который luned кивает коротко, а затем скрывается в глубине дома. Йорвет тактично отходит на несколько шагов назад и за пределы территории кузни. Не стоит испытывать судьбу, хоть скоя’таэль давно жил в своем праве “зайду куда хочу и возьму все, что меня нужно”.
В Новиграде приходится во многом себя ограничивать.
Хаттори, как ни странно, не заставляет себя ждать и появляется в поле зрения через достаточно короткий промежуток времени. Йорвет снисходительно ухмыляется, ожидая, когда кузнец закончит паясничать и пригласит его войти.
Ничего, он понимает, что это необходимость.

Щеколда и засов отделяют их от внешнего мира, подмастерье скрывается в глубине дома (горе ему, если за стенкой греет уши), а кузнец и скоя’таэль остаются наедине.
Теперь можно говорить.
- Не прибедняйся, - Йорвет снимает капюшон, в упор глядя на Эйвара. - Ты не знаешь, что такое настоящее отсутствие уюта.
Мог бы обойтись без этого замечения, но эльфу все еще сложно понять тех, кто трусливо спрятался в городах, позволяя dh’oine помыкать собой за острые уши, не смея дать им отпор, как поступили они.
Впрочем, речь не об этом.
- У меня к тебе дело, - без лишних слов и предисловий, Йорвет вкладывает на стол на два чертежа. Эти кинжалы могут пригодиться ему и его отряду.
Заплатить он тоже найдет чем.
И, конечно же, Хаттори - лучший в этом городе, но это и не удивительно. Старшие Расы во всем лучше dh’oine, как бы те ни были уверены в обратном.

Работает он… Эльф фыркнул. Пусть и работает, но все равно - в тепле, среди относительного комфорта. Они здесь друг друга никогда не поймут.
Хаттори ни разу не ночевал на голой земле или дереве, позволяя себе всего лишь дремоту, чтобы не пропустить лишний шорох от эндриаги, очевидно, голодной текущей ночью и не прочь закусить свежей эльфятиной.
Йорвет никогда не жил в городах. Даже в Вергене предпочитал занять дома на краю леса, где местные жители почти и не собирались из-за гарпий и почти не заходили на их территорию, все еще с опаской поглядывая на скоя’таэлей.
Репутация Йорвета и его отряда давно уже бежит вперед них самих, и нельзя сказать, что эльфа это не устраивает.
Правда, Верген они покинули достаточно быстро, не в силах там оставаться. Йорвет и сам не знает, что послужило истинной причиной - заглушить свое безнадежное чувство к Саскии или же неуместность их нахождения там, или тот факт, что так жить он не привык.
Им повезло не увидеть, как горит этот город. И помочь бы ничем не могли. Пусть все так.
Йорвет знает, что Саския жива и в порядке и где-то тут неподалеку, и всегда может ее разыскать.
Даже сейчас их условия не намного лучше, но в пещерах под шатром, когда-то полученным трофейно у “Синих полосок” хотя бы не так сыро и холодно, как могло быть. И достаточно дозорных, а внутри никто не живет.
Все же, даже несмотря на все это, слушать жалобы городских бывает забавно. Йорвет не слишком любит иметь с ними дело. Точнее, не любит вообще. Но Хаттори - единственный на всю округу кузнец от Старшей Расы, к тому же, самый лучший.
Йорвет считается с этим и использует для своих целей.

Многозначительно скоя’таэль смотрит на табурет, пожимает плечами и перекладывает чертежи на него. Если кузнецу сейчас нужен стол, Йорвет не собирается с ним спорить. В конце концов, он сам прекрасно понимает, что находится на чужой территории.
От чертежей Хаттори определенно пришел в восторг. Скоя’таэль явно доволен - значит, уговаривать сделать подобную вещь будет не так сложно. Если кузнец не боится тяжелой работы, в нем определенно есть потенциал.

Йорвет тихо усмехается, но коротко кивнул, не имея возражений. Хочется - пусть работает, даже пока командир скоя’таэлей говорит. Если что-то прослушает - его же проблемы, Йорвет десять раз повторять ему не будет.
Он никогда не признается в этом вслух, но есть что-то завораживающее в наблюдении за чужой работой.
Йорвет ни разу не видел видел процесс изготовления оружия, вот так, вблизи. Пару раз моргнул, когда молоток выбил несколько искр. Йорвет думает, что это чем-то похоже на огниво - тот же принцип. Выбивать искры, чтобы разгорелся огонь.
У металла совсем другое, скорее следствие после нагревания. А потом огонь потухнет и искр не будет тоже.

- Полегче, Хаттори, - голос Йорвета звучит немного угрожающе, когда он щурит единственный глаз, складывая руки на груди и прислонившись к стене, не забывая наблюдать за его работой (да, все еще интересно). - Обычно те, кто разговаривает со мной в таком тоне, долго не живут. Ты мне нужен, и ты это знаешь, и все же - не ерничай.
Вот она проблема подобных Aen Seidhe. Они настолько привыкают к городу, что забывают, насколько может быть опасно за его пределами.
Они, изгнанники, жившие в горах, уже давно привыкли к жестокости этого мира и смогли ожесточиться сами.
Несмотря на это, они прекрасно помнят, кем являются и что их отличает от dh’oine. И готовы сражаться до последней капли крови за свои убеждения, даже несмотря на корректировки, что внесло сотрудничество с темерскими партизанами.
Йорвет не любит таких. Но, в принципе, он не любит всех.
- На твоем месте, я бы не доверял ведьмакам. Они склонны предавать в последний момент, - эльф кривится, паскудные воспоминания сразу о двоих еще живы в его голове. Что Лето, что Геральт - оба воспользовались Йорветом и его отрядом ради своих целей. Обоих Йорвет не собирается искать, чтобы самолично прирезать - есть дела поважнее. Но им бы лучше не попадаться на его пути.
- Рассказывать особо нечего. Чертежи я нашел в Оксенфурте, - вдаваться в подробности Йорвет не собирается. В конце концов, вряд ли Хаттори интересно, как он пробрался в Академию следом за Роше, пока они искали информацию о бомбах и случайно он обнаружил схему кинжалов. - Они были в старой книге, настолько, что я даже затрудняюсь назвать ее возраст, судя по содержанию и старомодному языку, на котором она была написана, но… Раньше я такого не видел. Полагаю, ты тоже?
Эльф выдерживает паузу, но не меняет позы. Стоило кузнецу упомянуть пельмени, желудок предательски стянуло. Когда он вообще ел в последний раз.
- Так как, берешься за заказ? От еды отказываться не стану.
Йорвет, конечно, гордый и не стал бы сам просить. Но раз уж ему предложили, он этим воспользуется.

Кузнец тоже за словом в карман не лезет. Йорвет злится от тона, который смеет в его присутствии позволить себе Хаттори.
Мало кто уходил от эльфа живым после подобных выпадов. Йорвет сжимает зубы, показательно вздыхает. Демонстрирует Эйвару, что лучше бы ему быть повежливее.
Не то, чтобы командир скоя’таэлей был мастером тонких намеков, но обычно всем хватало его взгляда, чтобы шарахнуться подальше.
И это Йорвет еще прячет шрам за повязкой. В отличие от Исенгрима, чей шрам наверняка снился dh’oine в кошмарах.
Йорвет воздерживается от язвительных комментариев - спокойнее приходится быть. Если Эйвару это доставляет удовольствие, то пусть.
В конце концов, скоя’таэль сейчас на чужой территории и уважает этот факт. Приходится, как ни крути, с этим считаться.

Йорвет косится на мальчика-подмастерье, который и открыл ему дверь, но ничего не говорит. От еды он не откажется, тем более, что в лагере приходится питаться тем, что у них заваляется. Хаттори не только кузнец первоклассный. Но слишком долго жил вдалеке от других Aen Seidhe, это ведь недостаток. Привыкли к комфорту, городские, а достоинство свое держать разучились. Ладно, стоит отдать ему должное, у него получается.
- Надеюсь, твой помощник не склонен трепать языком, - все, что говорит Йорвет, глядя вслед мальчугану, за которым захлопнулась дверь, когда он отправился на кухню.
Последнее, чего Йорвету нужно, чтобы кто-то рассказывал о том, что его видели в Новиграде. Слухи ходят разные. В частности, слух о своей гибели Йорвет распустил сам, и предпочитает, чтобы все так и оставалось. Говорят о том, что могли его где-то видеть, но мало кто этому верит.
Старые листовки с розыском, висевшие на досках объявлений давно уже выцвели на солнце, сорваны ветром и смешались с грязью во Флотзаме. Кто теперь его вспомнит, пока по улицам начинают ходить dh’oine в черно-золотой одежды, всем не до того, чтобы ловить отряды “этой эльфской погани” (Йорвет даже мысленно кривится от подобной формулировки).
Но это им, разумеется, на руку.

Чужое раздражение уже не злит, а веселит, но Йорвет сдерживает эмоции, чтобы не рассмеяться снисходительно. Хаттори едва ли перевалила сотня лет, едва ли у него много клиентов, но у него неплохая защитная реакция. Перед dh’oine это может звучать убедительно, но Йорвета таким уже не удивишь.
В конце концов, он уже пару месяцев по соседству с темерскими партизанами и достаточно вздорной Вэс. Про Роше и говорить нечего - им обоим испытание на прочность их неожиданный союз.
- Ты знаешь, что особая стрела способа не только пробить легкий доспех, если рассчитать расстояние и силу, но и разделиться на три, разрывая внутренности? Тяжелый пробить, к сожалению, не в состоянии. Поэтому ножами я хочу это компенсировать. Месяц подождать я в состоянии, это не проблема.
Йорвет правда никуда не спешит. Он и мог бы обойтись без этого оружия, но… Раз такие чертежи попали в руки, кто бы ими не воспользовался?

Йорвет обращает внимание на то, как устроена кузня. Вдали от посторонних глаз, за дверью, которая обычно закрыта. Ничего не говорит снаружи о том, что здесь налажено производство мечей.
Йорвету кажется это немного… странным?
- У тебя проблемы? - Йорвет спрашивает достаточно нейтрально, как бы между прочим интересуясь. Он знает, что в Новиграде не все так просто. Несмотря на войну с Нильфгаардом и как Эмгыр продолжает подминать под себя северные земли, внутри них, в пределах одного города, самая настоящая грызня. Они готовы буквально разорвать друг друга за жалкий кусок хлеба, а ведь эта разрозненность не несет пользы остаткам северных земель.
Это даже смешно. Dh’oine не могут без грызни, втягивают в нее Старшие Расы, делают их козлами отпущения и срывают злость. Они боятся нильфгаардских солдат, опускают взгляды, что-то мямлят, а потом отыгрываются, пиная эльфов, краснолюдов и низушков.
А те лишь все терпят, позволяя с собой так обращаться, говорят спасибо за то, что не убили и не высовываются.
Йорвет так не умеет. Ему нужна борьба. Он не может позволить поставить себя на колени всякому отребью, что возомнило себя хозяевами мира.
Может быть, именно по этой причине его так и раздражают городские. Они не просто слабаки, они не хотят быть сильными и бороться за свою честь.
Но это не значит, что оказавшись вблизи, он позволит им умереть. К тому же, если кузнецу нужна помощь, это будет неплохой платой за оружие помимо денег, разве нет?
За дверью Йорвет уже чувствует запах пельмений. Кажется, скоро будет готово.

Командир скоя’таэлей поджал губы, прищурил единственный глаз, а пальцы в перчатках впились в локти. Больше Йорвет ничем не выдал своего раздражения внешне, но внутри него бурлили эмоции.
Когда он говорил, что больше, чем dh’oine, терпеть не мог только вот таких вот мнимых Aen Seidhe, потерявших всю расовую гордость, прогибаясь под самонадеянных en pavien, то ни разу не лукавил.
Те так гордились тем, что пристроили задницы в тепле, а не занимались ерундой, не являлись преступниками. Йорвет всегда считал, что лучше умереть на виселице партизаном, чем на всю жизнь прославиться подстилкой для dh’oine.
Опускать голову, оттирать дерьмо от своих дверей и бояться каждый день.
У Йорвета был совсем другой взгляд на жизнь и взаимоотношения с этими… существами. Это они должны бояться Старших Рас, поплатиться за все, что сделали, в том числе и за Шаэрравэдд, вернуть украденное у эльфов.
Даже если борьба бесполезна, Йорвет не опустит оружие, пока у него есть возможность сражаться.

На чужой территории Йорвет обычно был сдержанным. Не позволял себе откровенных выпадов, сдерживал характер. Смотрел мрачно, скрестив руки на груди, но внутри него всегда все бурлило.
Костяшки пальцев побелели от того, как сильно Йорвет сдал ладонями плечи, пусть это и не было заметно под перчатками. Смотрел он также мрачно, пока слушал отповедь кузнеца.
И поспорить бы, объяснить ему, но это никогда не было в стиле Йорвета.
Обычно за такие слова, такую наглость и дерзость, этот спор становился последним для собеседника. Йорвет никогда не прощал оскорблений и снова отругал себя за то, что в Новиграде приходилось быть более сдержанным. Хаттори ему еще был нужен, нет сейчас в городе кузнеца, с которым можно было бы также легко (ладно, не очень) договориться, поэтому Йорвет сдержал себя.
Снова.
Но он не собирается и спускать просто так.
— Обычно те, кто разговаривают со мной в таком тоне уже через пару минут истекают кровью. Я ни на что не намекаю, но лучше это запомни.
Вот так. В голосе не было эмоций, не было даже угрожающих ноток, не было ничего, лишь твердость и указание, что это не просто угроза.
Йорвет всегда мстил жестоко, быстро, не позволяя себе ни капли жалости.
— На этом, надеюсь, мы тему закрыли. Ведь так?
А здесь он уже склонил голову набок и позволил себе легкую ухмылку. Давай, Хаттори, не будь уж совсем идиотом, лучше прислушайся.

Йорвет многое мог бы ему сказать в ответ. Мог бы высказать все, что он об этом думает всем.
Гордость? Помилуй Dana Meabdh! Не было у него и ему подобных давно никакой гордости. Ее надо отстаивать, за нее надо бороться. Истинно гордый Aen Seidhe, что не забыл, кто он есть и кто все остальные никогда не будет позволять dh’oine им собой помыкать. Не опустит голову, не стерпит плевок.
Что есть у Хаттори, кроме громких слов?
Кузня, спрятанная в недрах дома, где он работал тайком, а почему? Все высшие чины в мире, в любом королевстве, все занимают они, а эльфы как изгои, выродки.
Вот что не так. Даже Энид думала, что у них будет своя территория, а по факту — прогнулась перед Нильфгаардом, позволяя в Долине жить и dh’oine.
Только Саския хотела чего-то особенного, но ведь и она далеко не та, с чьей сущностью легко смирились, когда это узнали.

Йорвет также и оставил без внимания очередную колкость, когда они уже пришли в другое помещение и сели за стол. Запах пельменей немного сгладил раздражение командира скоя’таэелей.
Йорвет сел за стол, снял перчатки и заткнул их за пояс, и только потом взял в руки ложку, принимаясь за еду.
— Не думаю, что кто-то из моего отряда согласится, да и… — он посмотрел в сторону, подавив тяжелый вздох. — Нет у нас настолько юных.
Это правда. Самым молодым было уже больше тридцати, более юные погибли на войне. Их осталось слишком мало, и сейчас Йорвету хотелось сохранить тех, кто еще есть.
— А теперь рассказывай, что у тебя за проблемы.
Как и обещал, за ужином.

Йорвет только хмыкнул перед тем, как наконец-то приняться за трапезу. Тему закрыли, но последнее слово за собой надо оставить? Хаттори очень рисковал, очень сильно рисковал, когда говорил с ним вот так.
С огнем играл буквально, испытывая терпение командира скоя’таэлей, да только не видели они, городские, что происходит в лесах.
Драки до крови, не на жизнь, а насмерть.
Йорвет не видит за лесом много? О, ему вполне достаточно видеть того, что перед его глазами.

Не городские и оседлые, которых и Aen Seidhe назвать стыдно, проливали кровь для того, чтобы вернуться домой.
Не они сражались под двумя молниями на стороне Нильфгаарда, следуя приказам. Все тогда понимали, Исенгрим прекрасно понимал, что в пекло самое их бросили, на смерть, не жалко же остроухих, лишь бы путь расчистили.
Не полегли они, всем назло, вытянули, сдюжили битву. Исенгрим вел их в бой, и жалости они не знали тоже.

Йорвет помнил это так, как будто оно было вчера. Йорвет помнил что было после, помнил, как их предали и отдали на казни северным королевством.
Никто из них не забыл. И, казалось бы, по тем же полям все еще ходят, но Йорвет знал, что с темерцами все будет не так.
Вернон Роше держит свое слово, даже данное злейшему врагу (а можно ли их все еще так назвать? Или Йорвет слишком сильно цепляется на старое?), а если не сдержит — Йорвет знал, что ему делать. Вот и просто.

Пельмени оказались очень хороши, еда настроила эльфа на слегка благосклонный дух, но не настолько, чтобы расслабиться окончательно или проникнуться хоть чем-то, похожее на равнодушие, к окружающему миру.
Нет, еда не исправила его настроение полностью, но хотя бы уже не хотелось бросаться на окружающих или ножом в чужие глотки.

Йорвет только покачал головой на предложение вина. Он строго придерживался своих принципов — не пить на чужой территории, это может стоить бдительности как минимум и способности соображать как максимум.
Его не так уж и просто напоить. Йорвету нужно как минимум три стакана, чтобы захмелеть хотя бы слегка, а про напиться в хлам и говорить нечего — пять, не меньше, возможно даже шесть.
От одного стакана вреда не будет, но Йорвет предпочитал пить на своей территории и не во время рискованного визита в Новиград.
Каждый выход в город — словно шаг по лезвию ножа. Пусть большинство считали его мертвым, но осторожность не повредит.

— Тебе… что? — Йорвет резко поднял голову, уставившись на Хаттори со смесью недоумения и раздражения. Ему показалось, что он ослышался. Хаттори хочет, чтобы его сопровождали скоя’таэли в опасную вылазку?
Он готов помочь, готов оказать услугу за услугу, но в пределах разумного. Хаттори полагает, что sidh будут сопровождать его в далеком походе, как наемная охрана?
Вот так, поступивших гордостью? Хатттори так ничего и не понял. То, что у них одинаковая форма ушей и происхождение, их вовсе не роднит. Не один Йорвет не любит оседлых.
К тому же, в Новиграде слишком много дел.
Не только Нильфгаард, но и Радовид дорого отдаст, чтобы насадить на кол эльфов, что давно носят клеймо военных преступников.

— Ты вообще понимаешь, о чем просишь? Мы скрываемся долгие месяцы и никогда не были наемной охраной. Любого из нас отправят на виселицу, если поймают. И они нужны мне здесь. Давай чего-нибудь попроще. Мне еще интересно, почему закрыта твоя кузница.
Тон Йорвета даже не предполагает никаких возражений. И выслушивать их он тоже не собирается. Кое-что общее у них имелось — самоуверенность. Да, пожалуй, здесь она не подкачала. Только нужно уметь ее использовать правильно.
— Ведьмакам и вовсе доверять не советую. Сдадут страже без жалости, если те заплатят больше.
В голосе Йорвета звучала откровенная неприязнь. Живы в памяти еще и Лето, чуть не убивший Киарана, и Геральт, что воспользовался им, а потом сдал его Роше.
Йорвет никогда не был милосердным, зато всегда — мстительным.

У Йорвета не было цели заткнуть за пояс хозяина кузницы. Его целью всегда была свобода и спокойная жизнь для Aen Seidhe, а все остальное — несущественные мелочи.
Иногда, впрочем, он отвлекался. Но это все было частью одного и того же.
После войны он долго горел местью. Кому? Да всем подряд, кто попадал в его поле зрения. Многие годы спорили на чьей стороне оказаться выгоднее — Северные королевства или Нильфгаард? С кем будет лучше? Кто даст более сытую жизнь?
Йорвет никогда не интересовался ни подобными спорами, ни данным вопросом. Йорвет просто ненавидел всех одинаково.

Когда Хаттори стушевался и промямлил, командир скоя’таэлей лишь удивленно приподнял одну бровь и хмыкнул. Угрызений совести он не испытывал, жалко кузнеца ему тоже не было.
Каждый сам выбрал свою судьбу. Нельзя сказать, что судьба Хаттори плоха, вовсе нет. Он выучился нужному ему ремеслу, даже не одному (приготовить что-то съедобное и вкусное тоже надо уметь, некоторые криворукие идиоты способны и бульон из корешков на костре испортить). Но не стоит бездарно это разбазаривать.
Впрочем, это его дело. Йорвет не станет в него лезть больше, чем требуется.

— Дело твое, — сказал вслух, пожал плечами. Трудно ему понять этих… городских. Гордость у Хаттори есть, Йорвет это заметил. Он не хотел прогибаться под этот круглоухий сброд, но одновременно делал именно это.
Предпочитал не подстраиваться под дань ван Хоорна и его требования, предпочитал делать оружие подпольно, но только не позволять диктовать себе условия.
Эту бы энергию в другое русло…
Они привыкли жить так. Их все устраивало. Несогласные уже много лет как оставили свои дома, взяли в руки оружие и отправились на отчаянную борьбу, в которой им не видать победы, но зато они не умрут, преклонив головы перед dh’oine.
Бывшие жители городов даже более агрессивны и горячи, чем такие, как Йорвет. Разве что не научились думать головой, кидаясь в любое пекло.
Чего хотя бы стоил Яевинн. Все, кто выжил после битвы под Бренной, помнят эту выходку в госпитале. Йорвет же слишком хорошо запомнил, как Яевинн получил по первое число за это от Исенгрима. При всех.

С ведьмаками у Йорвета было все слишком плохо. Он только нахмурился, слушая Хаттори, даже оторвался от еды.
Лето из Гулеты. Этот заявился прямо в его логово, с головой аэдирнского короля. Предложил сделку, взаимопомощь. Головы остальных монархов в обмен на тропы скоя’таэлей. Кто же знал, что он их использовал, а потом чуть не убил Киарана.
И Геральт из Ривии. Тот хотел добраться до Лето, воспользовался Йорветом и сдал его “Синим Полоскам”. Бесценные мрази эти ваши ведьмаки.
— Может быть, ты и прав. Но я бы советовал держать ухо востро с каждым из них. Никогда не знаешь, как обернется ситуация. Особенно с этим, белоголовым.
Только стоило Йорвету вспомнить Геральта, как моментально перекосило.
Дальше они сидели молча. Йорвет спокойно доедал пельмени, запил их водой, а затем отставил тарелку в сторону и поднялся на ноги.
— Спасибо за ужин, кузнец. По поводу заказа и оплаты — договоримся. Зайду позже.
До утра еще время есть, но в лагерь Йорвету лучше вернуться ночью, когда стражи на улицах меньше.